© Кутателадзе С. С. 2021
Мне предложили поделиться личными воспоминаниями о Леониде Витальевиче Канторовиче. Это предложение не вызвало у меня восторга, хотя мне немало пришлось писать о Л. В., участвовать в издании его математических и экономических трудов как в России, так и за её рубежами. Жанр воспоминаний по своей сути приближает вспоминающего к вспоминаемому и несколько стирает грань между ними. Конечно, все мы человеки, но одно дело быть историческим персонажем, а совсем другое — с таким человеком пересекаться. В то же время будущим поколениям и историкам науки важны даже мелкие фактические детали, которые могут пригодиться для формирования взгляда на прошлое из обновлённой современности.
Так случилось, что семья Л. В. и наша семья происходят из Ленинграда и жили мы там много лет совсем рядом на Петроградской стороне. Мой отец и Л. В. были практически ровесниками. В новосибирском Академгородке основные группы первых поселенцев были из Москвы и Ленинграда. Нравы в Москве и Питере и тогда несколько отличались, что сближало земляков и в Новосибирске. Хотя Л. В. избрали в Сибирское отделение на вакансию члена-корреспондента по экономике, он был чужд по духу компании Г. А. Пруденского, первого директора Института экономики и организации промышленного производства СО АН СССР. Л. В. дружил с С. Л. Соболевым и А. Д. Александровым ещё в Ленинградском университете и их единство и взаимная поддержка только крепли с годами.
Ленинградцы сыграли важную роль в формировании учебных планов механико-математического и экономического факультетов НГУ. Дело в том, что первые годы Сибирского отделения проходили во времена пропаганды идей вычислительной математики и кибернетики в Советском Союзе. При этом первую кафедру вычислительной математики в ЛГУ создал и возглавил Л. В., а первую кафедру вычислительной математики в МГУ — С. Л. Соболев. Вместе с Л. А. Люстерником, они втроём сделали программный доклад «Функциональный анализ и вычислительная математика» на Третьем всесоюзном математическом съезде в 1956 г.
Л. В. основал кафедру вычислительной математики в НГУ. Эта кафедра обслуживала как теоретический курс функционального анализа, так и прикладной курс вычислительной математики. Математический анализ в НГУ с 1963 г. стал читать выпускник ЛГУ Ю. Г. Решетняк, ученик А. Д. Александрова, а курс «Анализ III» (эвфемизм того времени для функционального анализа) — Г. П. Акилов, ученик Л. В. и соавтор революционного по тем временам учебника «Функциональный анализ в нормированных пространствах». Курс методов оптимизации, включённый в программу по инициативе Л. В., читал его ученик Г. Ш. Рубинштейн. Именно он пригласил меня писать диплом на кафедре вычислительной математики и стал моим научным руководителем. Я был распределён в Институт математики и стал в 1968 г. аспирантом Математико-экономического отделения, возглавляемого Л. В.
В 1970-м г. Л. В. проводил международную симпозиум по моделированию народного хозяйства в Академгородке. На него приехал Т. Купманс, с которым Л.В разделил нобелевскую премию в 1975-м г. Они проводили немало времени вместе, а третьим при их беседах был я в качестве переводчика. Мне запомнились откровенность, взаимное уважение и симпатия.
В конце 1970 г. Л. В. переехал в Москву и бывал в Новосибирске часто, но наездами. Так что только два года мне пришлось видеть, как Л. В. ведёт дела в отделении. Запомнилась его удивительная особенность как бы спать на семинаре, но потом помнить всё там сказанное. Как-то меня попросили прореферировать статью в «Успехах математических наук» по выпуклому анализу, написанную моими товарищами А. Д. Иоффе и В. М. Тихомировым. Реферат занял несколько заседаний и на одном из них для полноты картины я изложил результаты А. Я. Дубовицкого и А. А. Милютина, упоминавшиеся в реферируемой статье. Через несколько месяцев на семинаре отдела выступал другой сотрудник и в докладе сослался на метод А. Я. Дубовицкого и А. А. Милютина. Л. В. сразу вмешался: «Какие там Дубовицкий и Милютин — это Иоффе и Тихомиров». Похоже, я был неаккуратен в своём реферате.
У Л. В. была строгий принцип, касающийся свободы исследований. Каждому молодому человеку предоставлялась возможность заниматься любой сколь угодно абстрактной темой математики по собственному выбору. Однако если после двух лет серьёзных результатов по мнению Л. В. не было, свобода кончалась и Л. В. предлагал конкретную прикладную работу экономической направленности. Лет через десять, когда у нас с ним были уже более короткие отношения, Л. В. сказал, что если математик-теоретик в Математическом институте им. Стеклова не написал до 35 лет докторскую диссертацию, его там держать нельзя, а надо переводить на прикладную тематику.
Ко мне Л. В. отнёсся удивительно доброжелательно. Он сразу ввёл меня в редколлегию возглавляемого им периодического сборника «Оптимизация». При переезде в Москву подал записку С. Л. Соболеву, главному редактору «Сибирского математического журнала», в которой просил разрешить мне принимать решения по статьям, направленным в папку Л. В. для рассмотрения.
В 1973 г. состоялась обструкция моей докторской диссертации. Публично напал только Н. Н. Яненко, которого возмутило то, что доказательство одной из теорем было короче её формулировки. C ответной репликой на трибуну вышел Л. В., но Н. Н. Яненко тут же покинул зал заседаний. Л. В. умел тянуть время — он растягивал слова, рычал и практически молчал минут пять. Когда Н. Н. Яненко решил, что выступление закончилось и вернулся в зал, Л. В. воспрянул и сказал примерно следующее: «Что касается тех, кто говорит, что не понимает содержание теоремы, но судит о нём по длине доказательства, могу сказать, что мне куда важнее мнение тех, кто содержание теоремы понимает». Тогда диссертацию провалили, но через несколько лет (была реорганизация ВАК) Л. В. выступил официальным оппонентом по моей другой докторской диссертации в ЛГУ. Конечно, никто не планировал его приезд на защиту, но так случилось, что у одного из оппонентов, А. А. Милютина, произошло кровоизлияние в глаза и он не смог приехать. Л. В. поручил готовить отзыв своим московским коллегам. Приехав в Ленинград за день до защиты и остановившись у И. Л. и И. В. Романовских (у дочери и зятя), Л. В. прочитал внимательно отзыв и он ему не понравился. И. В. Романовский в ночь печатал новый вариант на портативной машинке, которая могла выдать только два экземпляра. Так что этого отзыва я никогда не видел, но слышал. Моя защита в ЛГУ была, конечно, памятным событием — на матмехе ЛГУ на Васильевском острове снова увидели своих корифеев — Л. В. и C. Л. Соболева, который тоже приехал в знак солидарности. Банкета после защиты не было (времена были обезмышенные), что несколько разочаровало Л. В. Конечно, в его очередной приезд в Академгородок мы это событие у нас дома с ним отметили.
В Москве мне доводилось тогда бывать очень часто — мы живём на два города, а дочери учились там. Л. В. недолго жил в высотке, а потом в Черемушках в шикарном доме рядом с нашей тогдашней хрущёвкой. В каждый мой приезд Л. В. приглашал к себе.
Запомнилась беседа в высотке, когда я спросил Л. В., кто у него работает, при его супруге Наталье Владимировне. Л. В. назвал две фамилии. Н. В. удивилась: «Лёня, у тебя же много ещё других сотрудников!». На что Л. В. с ухмылкой сказал: «Я же понимаю, что Сёма других за людей не считает». До сих пор не знаю, это был комплимент или порицание.
В черемушкинской квартире Л. В. мне доводилось встречаться с рядом московских математиков. В частности, там мы познакомились с C. П. Новиковым. Л. В. доставляло удовольствие слушать наши многословные суждения и резкости, он подливал в рюмки водочки и явно забавлялся происходящим. Л. В. был крайне воспитанным человеком и никогда не говорил о себе. Сказывалась петербургская интеллигентность. Теми же качествами отличались его друзья по ЛГУ — С. Л. Соболев и А. Д. Александров.
Как-то я попросил Л. В. представить в «Доклады» статью моего товарища, у которого я был научным руководителем по диссертации. Л. В. согласился. Когда статья вышла из печати, в ней отмечалось, что её представил П. С. Александров. Когда я поинтересовался, как это получилось, Л. В. сказал, что сам попросил П. С. Александрова. Ведь в заголовке статьи упоминаются пространства Канторовича, что сделало бы её представление самим Л. В. малоприличной рекламой.
Осенью 1983 г. Л. В. последний раз был в Академгородке, где участвовал в чествовании С. Л. Соболева по случаю его 75-летия. Стояла сырая и холодная погода, и в обед Л. В. зашёл к нам домой, где вместе с моим отцом они довольно энергично стали согреваться сибирской водочкой. Осмелев, я прямо спросил у Л. В., что он считает самым важным достижением своей жизни. Не задумываясь, он ответил: «Самое полезное — линейное программирование». Поскольку техническая сущность этого научного предмета не представлялась мне всё же достаточно масштабной для математика его силы, я продолжал допытываться: «А для души?». Л. В. (человек тонкий и хорошо разбиравшийся в собеседниках) улыбнулся и сказал ожидаемое: «А для души, конечно, K-пространства».
Тяжело вспоминать последние месяцы жизни Л. В., когда он медленно уходил из жизни из-за неоперабельного рака. Мне доводилось часто бывать у него в больнице и видеть как прогулки по заснеженному палисаднику переходили в короткий променад по корридору, а затем исчезли совсем. Но Л. В. интенсивно работал, давал интервью, писал обращение к Общему собранию АН СССР, диктовал свою прощальную математическую статью, планировал будущее без него. Он уходил также достойно, как и жил.
В жизни Л. В. выделяются ленинградский, сибирский и московский периоды.
Основные труды в области математики Л. В. создал именно в свой ленинградский период. При этом в 1930-е годы он опубликовал больше статей по чистой математике, а 1940-е годы для него — время работ по вычислительной математике, где он стал признанным лидером в стране.
При подготовке собрания сочинений Л. В. в его личном архиве было обнаружено письмо Н. Н. Лузина, датированное 29 апреля 1934 г. Один из первых математиков того времени и основатель знаменитой «Лузитании» писал: «Вы должны знать, каково моё отношение к Вам. Вас всего, как человека, я не знаю еще, но угадываю мягкий чарующий характер. Но то что я точно знаю — это размер Ваших духовных сил, которые, насколько я привык угадывать людей, представляют в науке неограниченные возможности. Я не стану произносить соответствующего слова — зачем? Талант — это слишком мало. Вы имеете право на большее...».
В 1935 г. Л. В. совершил свое главное математическое открытие — он определил K-пространства, т. е. векторные решетки, в которых каждое непустое порядково ограниченное множество имеет точные грани. В своих рабочих тетрадях Л. В. называл их «мои пространства». K-пространства предоставили естественные рамки для построения теории линейных неравенств — области, до того времени практически никак не изученной. Очевидно, что концепция неравенств весьма приспособлена для задач, связанных с приближенными вычислениями, где существенную роль играют разнообразные оценки точности полученных результатов. Важным источником интереса к линейным неравенствам служила экономическая проблематика. Целесообразное и оптимальное поведение в условиях ограниченных ресурсов естественно связывать с языком отношений частичного сравнения. Наконец, концепция линейных неравенств неразрывна с ключевой идеей выпуклого множества. Функциональный анализ по самому своему понятию предполагает наличие нетривиальных непрерывных линейных функционалов в рассматриваемом пространстве. Наличие же такого функционала эквивалентно существованию непустого собственного открытого выпуклого множества в объемлющем пространстве. В случае общего положения выпуклые множества суть в точности решения подходящей системы линейных неравенств.
В конце 1940-х гг. Л. В. в серии работ cформулировал и развил тезис о взаимосвязи функционального анализа и прикладной математики. Канторович выделил три технологии: метод мажорант, восходящий к Коши, метод конечномерных приближений и метод Лагранжа для новых задач оптимизации, возникающих в экономике. Технологию мажорирования в общих упорядоченных векторных пространствах Л. В. взял за основу исследования вариантов метода Ньютона в банаховых пространствах. Приближение бесконечномерных пространств и операторов их конечномерными аналогами следует воспринимать наряду с удивительным универсальным пониманием вычислительной математики как науки о конечных приближениях общих компактов (не обязательно метрических). Новизна экстремальных задач, возникающих в социальных науках, связана с наличием многомерных противоречивых целей, ставящих на первое место проблему согласования интересов. Соответствующие приёмы можно рассматривать как своего рода скаляризацию векторных целей.
С конца 1930-х гг. творчество Л. В. обрело новые черты — он совершил серьёзный прорыв в экономической науке. В 1939 г. вышла в свет его знаменитая брошюра «Математические методы организации и планирования производства», ознаменовавшая рождение линейного программирования. Линейное программирование — техника максимизации линейного функционала на множестве положительных решений системы линейных неравенств. Неудивительно, что открытие линейного программирования последовало вскоре за созданием основ теории K-пространств.
В 1940-е гг. на поверхности научного информационного потока экономические работы Л. В. практически не публиковались. Однако в его творчестве экономическая проблематика выступила на первый план. Уже в военные годы он завершил работу над первым вариантом книги «Экономический расчет наилучшего использования ресурсов», принесшей ему в 1975 г. Нобелевскую премию. Эта работа опережала время, не соответствовала догматам господствующей политической экономии, и её публикация оказалась возможной только в 1959 г. Пионерские идеи Л. В. были легализованы и начали использоваться в экономической практике.
В 1948 г. Совет Министров СССР особо секретным постановлением № 1990–774сс/оп решил «в двухнедельный срок организовать в Ленинградском филиале Математического института АН СССР расчетную группу в количестве до 15 чел., возложив руководство этой группой на проф. Канторовича». Так Л. В. вошёл в число участников проекта по созданию водородной бомбы.
Удивительное многообразие направлений исследований скреплено и личностью Л. В., и его методическими установками. Он всегда подчеркивал внутреннее единство науки, взаимопроникновение идей и методов, необходимых для решения разнородных теоретических и прикладных проблем математики и экономики. Характерной чертой творчества Канторовича была ориентация на наиболее трудные проблемы и самые перспективные идеи математики и экономики своего времени.
Классические исследования метода Ньютона, принесшие Л. В. мировое признание в области методов вычислений, были основаны на самой общей схеме мажорирования. В наши дни развитие методов мажорирования осуществляется в рамках булевозначного анализа. Современная техника математического моделирования позволила показать, что основные свойства решеточно нормированных пространств представляют собой булевозначные интерпретации свойств классических нормированных пространств. Важнейшие взаимосвязи здесь таковы. Произвольное банахово пространство внутри булевозначной модели при внешней расшифровке представляет собой расширенное пространство Банаха — Канторовича. При этом каждое решеточно нормированное пространство может быть реализовано как плотное подпространство некоторого банахова пространства в подходящей булевозначной модели.
Булевозначный анализ позволяет расширить пределы применимости K-пространств и более общих модулей для исследования экстенсиональных уравнений. Многообещающие возможности открывает новый метод гипераппроксимации, связанный с идеями инфинитезимального анализа. Классическая дискретизация использует аппроксимацию бесконечномерного пространства с помощью лежащих внутри его конечномерных подпространств. В рамках нестандартной теории множеств допустимо аппроксимировать бесконечномерные векторные пространства более широкими внешними конечномерными пространствами. Разумеется, размерности таких гипераппроксимаций представляют собой актуальные бесконечно большие натуральные числа. Инфинитезимальные методы позволяют предложить и новые схемы гипераппроксимации общих компактных пространств. В качестве таких приближений к компактному множеству сверху могут выступать произвольные конечные внутренние множества, содержащие все стандартные элементы подлежащего аппроксимации компакта. Гипераппроксимация наших дней имеет корнями идеи дискретизации Л. В.
Уже в 1930-е гг. Л. В. начал исследовать задачи, связанные с принятием практических решений. Увлеченный идеями функционального анализа и порядка, Л. В. рассматривал такие задачи в духе поиска оптимального решения. Л. В. одним из первым сформулировал признаки оптимальности в весьма общих экстремальных задачах. Стал классическим его подход к теории транспорта, в центре которой расположена задача Монжа — Канторовича. Еще одна особенность экстремальных задач, возникающих в практике, состоит в наличии большого числа противоречивых целей и интересов, подлежащих согласованию. Фактически здесь всегда речь идет о многоцелевой оптимизации, характерной присутствием векторнозначной функции цели. При поиске управленческого решения в этих обстоятельствах приходится учитывать различные, противоречащие друг другу предпочтения, составляющие единую комплексную цель. При этом, как правило, невозможно выделить какую-либо отдельную скалярную цель, не игнорируя остальные и не меняя тем самым первоначальной постановки задачи.
Специфические трудности практических задач и необходимость сведения их к числовому случаю были связаны в творчестве Л. В. с размышлениями о природе вещественных чисел. Элементы своих K-пространств он рассматривал как обобщённые числа, тем самым развивая идеи, которые в наше время принято называть скаляризацией. Скаляризация в самом общем смысле — это приведение к числу. Поскольку число представляет собой меру количества, видно что идея скаляризации имеет общематематическое значение. Исследования Л. В. в области скаляризации были связаны в первую очередь с проблемами экономики, которой он интересовал с первых дней своего творческого пути в науке.
Сибирский и московский периоды творчества Л. В. связаны в основном с экономикой. Математика изучает формы мышления. Предмет экономики — обстоятельства человеческого поведения. Математика абстрактна и доказательна, а профессиональные решения математиков не задевают обычную жизнь людей. Экономика конкретна и декларативна, а практические упражнения экономистов основательно жизнь меняют. Цель математики — безупречные истины и методы их получения. Цель экономики — индивидуальное благополучие и пути его достижения. Математика не вмешивается в личную жизнь человека. Экономика задевает его кошелёк и кошёлку. Список коренных различий математики и экономики бесконечен.
Математическая экономика — новация ХХ века. Именно тогда возникло понимание того, что экономические проблемы требуют совершенно нового математического аппарата.
Г. Кантор, создатель теории множеств, еще в 1883 г. заметил, что «сущность математики заключена в её свободе». Свобода математики отнюдь не сводится к отсутствию экзогенных ограничений на объекты и методы исследования. Свобода математики в немалой мере проявляется в предоставляемых ею новых интеллектуальных средствах овладения окружающим миром, которые раскрепощают человека, раздвигая границы его независимости. Математизация экономики — неизбежный этап пути человечества в царство свободы.
XIX век отмечен первыми попытками применения математических методов в экономике в работах А. Курно, К. Маркса, У. Джевонса, Л. Вальраса и его преемника по Лозаннскому университету В. Парето. В ХХ веке к экономической проблематике обратились математики первой величины — Дж. фон Нейман и Л. В. Канторович. Первый развил теорию игр как аппарат изучения экономического поведения, а второй разработал линейное программирование как аппарат принятия решений о наилучшем использовании ограниченных ресурсов. Эти исследования занимают исключительное место в науке. Они показали, что современная математика предоставляет самые широкие возможности для экономического анализа практических проблем. Экономика приблизилась к математике. Оставаясь гуманитарной, она стремительно математизируется, демонстрируя высокую самокритичность и незаурядную способность к объективным суждениям.
Главным открытием Л. В. на стыке математики и экономики стало линейное программирование, которое теперь изучают десятки тысяч людей во всем мире. Под этим термином скрывается колоссальный раздел науки, посвященный линейным оптимизационным моделям. Иначе говоря, линейное программирование — это наука о теоретическом и численном анализе и решении задач, в которых требуется найти оптимальное значение, т. е. максимум или минимум некоторой системы показателей в процессе, поведение и состояние которого описывается той или иной системой линейных неравенств. Следует подчеркнуть, что c оптимальным планом любой линейной программы автоматически связаны оптимальные цены. Взаимозависимость оптимальных решений и оптимальных цен — такова краткая суть экономического открытия Л. В.
Современные исследования подтвердили, что идеи линейного программирования имманентны теории K-пространств. Было доказано, что выполнение любого из принятых вариантов формулировок принципа двойственности линейного программирования в абстрактной математической структуре с неизбежностью приводит к тому, что исходный объект является K-пространством. Выяснилось, что эвристический принцип Л. В., состоящий в том, что элементы его пространств суть своего рода обобщенные числа, в точности соответствует современным технологиям теории нестандартных моделей теории множеств в рамках так называемого булевозначного анализа. Развитие этой теории продемонстрировало фундаментальное значение расширенных K-пространств. Каждое из таких пространств, как оказалось совершенно неожиданно, служит равноправной моделью вещественной прямой и, значит, играет в математике ту же фундаментальную роль. K-пространства дали новые модели поля вещественных чисел и обрели бессмертие. Эвристика Л. В. постоянно получает блестящее подтверждение, доказывая целостность науки и неизбежность взаимопроникновения математики и экономики.
Л. В. достоин бóльшего, чем воспоминания о моём общении с ним. В 1982 г. отмечалось 70-летие Л. В. и меня привлекли к подготовке материалов о нём к этой дате. Тогда я впервые подержал в руках и прочитал практически все основные публикации Л. В. После его кончины, выполняя его просьбу, мне довелось редактировать двухтомник его избранных математических сочинений, а затем том его математико-экономических сочинений и двухтомник воспоминаний о нём. Мне стали много ясней его вклад в науку и место в мировой культуре.
Путь Л. В. не череда парадов и награждений — это тропа многолетней войны с косностью, невежеством, злобой и непониманием. Эпоха СССР в истории России — время общих триумфов и личных трагедий, светлых побед и мрачного людоедства. Отказ от универсального гуманизма — главная нравственная потеря советского общества. Эксцессы коллективистской эсхатологии не обходили стороной науку. Л. В. пришлось столкнуться с немалым числом гнусностей, творившихся и в математике, и в экономике. Пышно расцветал карьеризм, среди главных симптомов был антисемитизм, осложнённый ненавистью к любым формам диссидентства. Антисемитизм не исчезал в царской России, так как Россия никогда не была светским государством. После Октябрьской революции были предприняты попытки секуляризации общественной жизни, но они скоро сошли на нет. Ту же судьбу постигли многие другие утопические, если не маниловские, мечтания российской интеллигенции. Свобода совести и научность не смогли противостоять сталинщине. ВКП(б) приобрела родовые черты тоталитарной секты, которые никуда не делись и в КПСС после развенчания культа личности. Бытовой антисемитизм негласно поощрялся и даже инспирировался партийными бонзами, став весьма эффективным механизмом построения карьеры в годы исхода евреев из страны.
Негативные процессы не обходили Л. В. Тормозились или проваливались диссертации сотрудников, чинились препятствия публикации книг, прокрастинировались статьи и волокитились предложения. Дело дошло до краткосрочного помещения Л. В. в психушку после его бесстрашной, но безуспешной атаки на лженаучную «машинную дешифровку письма майя». В прошлом году Г. Г. Ершова поместила материалы о дон-кихотской атаке Л. В. на лженаучных хулителей Ю. В. Кнорозова в своей книге «Последний гений XX века».
Во времена победившего и развитóго социализма мерзость часто рядилась в рясы «попов от марксизма», пытавшихся дезавуировать экономические идеи Л. В. и их автора. Математизация экономики, предложенная Л. В., лишала внешнего налёта профессионализма всех его оппонентов, не способных соответствовать вызовам новых реалий. Неприемлемость концепции Л. В. для верхушки советских экономистов была связана с полным непониманием роли «объективно обусловленных оценок», характерным для вульгаризаторов теории трудовой стоимости К. Маркса. Новизна идей Л. В. для «антисоветских» экономистов состояла в том, что цены в его теории формируются при выборе оптимального плана производства, а не на рынке. Рынок для Л. В. — это механизм экспериментального определения оптимальных цен производства. Л. В. был бóльшим учёным, чем любой записной «марксист».
Противоречие между блестящими достижениями и детской неприспособленностью к практической линии жизни — один из важных парадоксов, оставленных нам Л. В. Сама его жизнь стала ярким и загадочным гуманитарным феноменом. Интравертность Л. В., очевидная в личном общении, совершенно неожиданно сочеталась с публичной экстравертностью. Отсутствие ораторского дара соседствовало с глубиной логики и особыми приемами полемики. Его внутренняя свобода и самодостаточность, мягкость, доброта и исключительная скромность стояли в одном ряду с целенаправленной жесткостью и неутомимостью на пути к поставленной цели.
Жизнь Л. В. — путь учёного и гражданина, творчество которого неразрывно связано с судьбами близких ему людей, с идеей служения подлинным интересам своего Отечества вопреки любой идеологической конъюнктуре. Этот урок исключительно важен в наши дни. Попытки замолчать и оболгать жизнь и наследие Л. В. обречены на провал. Пигмеи не смогут спрятать гиганта. Гений рациональности в науке, Л. В. был гениально рационален в выборе своей мировой линии, своего пути в науке. Каждому из нас он показал на своём примере образец наилучшего использования своих собственных личностных ресурсов при наличии разнообразных внешних и внутренних ограничений.
Для меня, как и для многих, память о Леониде Витальевиче Канторовича стала одним из украшений и утешений жизни.
23 февраля 2021 г.
| English Page | Russian Page |