11 января в 15 часов в здании Международного математического института им. Л. Эйлера в Санкт-Петербурге должно было начаться мемориальное заседание, посвященное Л.В. Канторовичу. Мероприятие проходило в рамках конференции “Kantorovich Memorial. Mathematics and Economics: Old Problems and New Approaches”. Выступить могли все желающие, но в числе объявленных в программе лиц были указаны А.М. Вершик, С.П. Новиков и С.С. Кутателадзе. Я приехал на Песочную набережную за полчаса до начала.
В фойе старинного особняка, где размещается Институт Эйлера, ко мне подошла Д.А. Медведева — дочь А.Д. Александрова — и передала просьбу О.А. связаться с ней до 17 часов, так как О.А. улетает завтра рано утром. В уголочке одного из холлов за столиком сидела Н.Н. Уральцева, обсуждавшая с кем-то из молодежи какой-то математический вопрос. Нина Николаевна подсказала мне текущий номер О.А.
Я тут же набрал номер — мне немедленно ответила сама О.А. Сказала, что завтра улетает в Америку и хочет обсудить со мной подготовку к печати собрания сочинений А.Д. Александрова. Редакторами этого издания были назначены О.А. Ладыженская и Ю.Г. Решетняк.
О.А. рассказала о своих усилиях, связанных с обеспечением финансирования проекта, отметила большую помощь И.А. Лаврова в этом деле. В свою очередь, я рассказал О.А. последние московские новости, сообщенные мне недавно И.А. Лавровым, и описал состояние дел с редподготовкой трудов в Сибири. О.А. подчеркнула, что в беседах с начальством добивалась, чтобы все средства направлялись по возможности прямо в Новосибирск. Выражала недовольство А. Шусторовичем и ситуацией вокруг МАИК Наука. Ее особенно беспокоила организация самого тщательного редактирования работ А.Д. Александрова по дифференциальным уравнениям. О.А. попросила меня передать ее просьбу Н.Н. Уральцевой заняться этим, что было мною немедленно исполнено, ибо разговор шел в присутствии Н.Н.
Я также спросил О.А., получила ли она мой доклад о Соболеве и Шварце. В.И. Арнольд написал мне недавно, что мои воззрения на Н.М. Гюнтера совпадают с воззрениями О.А., а у него есть иные соображения. Мне хотелось расспросить О.А. о Н.М. Гюнтере поподробнее. Но О.А. ответила, что сейчас, к сожалению, ничего не может читать физически по причине слабого зрения (в Америке она собиралась заняться глазами), и мы договорились обсудить эту тему позже при подходящем случае.
О.А. почему-то очень беспокоилась о здоровье Ю.Г. Решетняка — я ее успокоил как мог. Передала приветы Ю.Г. Решетняку и всем сибирским знакомым. Я пожелал ей счастливого пути. Законченный разговор был мне весьма приятен — голос О.А. был обычным, бодрым, с ее привычными теплыми интонациями. О.А., с которой мы знакомы около сорока лет, всегда называла меня сокращенным именем — таких людей в моей жизни осталось совсем мало. Любая беседа с О.А. для меня всегда поэтому была окрашена ощущениями юности. Так происходило и в этот раз. Я и предположить не мог, что этот раз был самым последним...
На следующий день утром я приехал в ПОМИ на Фонтанку — 11-го вечером организаторы попросили меня дополнительно выступить в конце церемонии закрытия конференции. По дороге моя маршрутка попала в пробку, я несколько опаздывал, нервничал и забыл в метро препринт своего доклада “The Path and Space of Kantorovich”. В ПОМИ я подошел к А.М. Вершику и С.П. Новикову раздобыть копию своего доклада и узнал трагическую новость. В ночь на 12 января сердце О.А. тихо остановилось.
Мир потерял одну из самых выдающихся женщин в истории науки. Закончилась математическая эпоха петербургских гигантов XX века...
С. Кутателадзе
12 января 2004 г.|
English Page |
Russian Page |