В стране вновь звучат инвективы в адрес российской науки. Несутся филиппики по поводу низких импакт-факторов отечественных журналов, популяризируется чиновничий подход к оценке труда учёного по библиометрии его публикаций, льются крокодиловы слёзы о малом цитировании отечественных работ. Вновь русских учёных призывают писать свои статьи на английском языке и посылать их в иностранные журналы. Вновь муссируются тезисы о реформировании образования на какой-нибудь заграничный манер и об усекновении Российской академии наук в стиле её западных тёзок. Дело публицистикой не ограничивается — реформаторство обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.
С непониманием можно бороться только разъяснением. Наука не кунсткамера и не достопримечательность для туристов. Наука — это прежде всего система знаний, представлений и умений. В этом качестве наука границ не знает. Но наука наших дней — социальный институт, неразрывный с образованием. И в этом качестве наука национальна. Объём научных знаний колоссален и постоянно растёт. Первостепенная задача отечественной науки и образования — информационная безопасность страны в сфере знаний. Попросту говоря, в стране должны быть люди, компетентные во всех разделах науки и техники. Научные знания необходимы населению и, стало быть, наука и образование в России обязаны функционировать на русском языке.
Получение премий, свершение открытий, международное признание — вещи приятные, но далеко не первостепенные. Конечно, овладение передовыми научными знаниями и технологиями без собственного творческого поиска крайне затруднено. Однако лидерство в мировой науке по нобелевским премиям и числу статей на единицу бюджетных затрат или благоприятная демографическая кадровая структура не являются жизненными приоритетами для страны. Совершенно бессмыслена гонка за цифровыми показателями типа импакт-факторов. Индексы цитирования Эйлера в разы превышают показатели Ломоносова, что никак не меняет выдающейся роли каждого из них в культуре России. Злобная байка о запоре Гаусса и поносе Коши не отражает величия этих гигантов науки. Ровно так же небольшой индекс Хирша никак не умаляет Гёделя в сравнении с любым логиком наших дней.
Для страны катастрофична потеря профессионализма в науке и образовании. Никакие мегагранты и заезжие знаменитости, никакие вливания больших денег в посредственные учреждения ни йоты профессионализма не добавляют. Научная компетентность не предмет гонки за миражами престижа, а sine qua non существования страны. Профессионализм — таинство научной школы, передаваемое от учителя к ученику. Школы создаются десятилетиями, существуют благодаря своим лидерам и исчезают вместе с ними. Без лидеров школ нет, но ни по приказу, ни за деньги лидерство не передаётся. Школы в науке — феномен хрупкий и бюрократии неподвластный. Троекуровщина, любезная лакейской душе, и реформаторство, стекающее по властной вертикали, разрушают научные и научно-педагогические школы России.
Русский язык стал в ХХ веке великим диалектом науки. Дискриминация публикаций на русском языке — вещь вредная не только для отечественной, но и для мировой науки. Мышление осуществляется в языке. Можно сказать, что язык — катализатор науки. История показала, что иероглифическая передача знаний веками проигрывала письму буквенному. Нет никаких оснований считать, что расцвет науки в СССР не был связан с опорой на русский язык. Импакт-факторы ведущих научных журналов Академии наук сегодня выше, чем в советский период. Между тем совсем не похоже, что удельный вклад учёных России в мировую науку наших дней хоть как-то вырос. Разруха в науке и образовании в России коррелирует с победами волюнтаризма над демократией, обскурантизма над просвещением, злобы над толерантностью и с прочими цветочками общей деградации культурной и политической жизни страны.
Колоссальный вред России приносит практическое исчезновение переводной научной литературы. Наши студенты учатся по старым учебникам и видят в университетских библиотеках иностранные учебники сорокалетней давности. Разрушение системы высшего образования в России прямо связано с порочной ориентацией на сворачивание научных публикаций на русском языке. Верхом позора для России стали провалы в самолётостроении и космической отрасли. Нельзя не видеть, что стимулятор многих неудач — отсутствие внятной информационной политики и фактическое сведение на нет проекта ВИНИТИ, сопоставимого по своему значению с запуском первого искусственного спутника Земли и созданием Сибирского отделения Академии наук.
В глазах общества состояние науки и образования в стране — дело учёных России. Ссылки на собственную беспомощность, на козни министерств, законодателей и прочего начальства не бессмысленны, но для общества неубедительны. Консерваторы от науки педалируют недостаточность финансирования, скрывая боязнь каких-либо перемен и «послепотопную» психологию мадам Помпадур. Реформаторы пропагандируют отказ от отечественного опыта, пряча за этим убогость собственных идей и дефицит авторитета в российской научной среде. Консерваторы и реформаторы в чистом виде практически не встречаются. В каждом учёном сосуществуют мемы консерватизма и реформаторства, гнездятся вирусы сервильности и смирения. Стереотипы мышления поиску истины, конечно, не способствуют. Однако учёные — люди, специально обученные в сложных вещах разбираться. Только люди рождают геростратов и только люди их могут остановить. Ум предполагает самокритичность, а совесть — личную ответственность. Грех пренебрегать собственными знаниями, совестью и умом.
Учёные России — жрецы культуры, ответственные за благоденствие науки и образования на русском языке. Наука в России — их дело и их судьба.
24 августа 2012 г.
| English Page |
Russian Page |