П.И.Плотников, И.П.Шестаков, А.С.Марковичев, А.А.Никитин, В.А.Чуркин, В.А.Шарафутдинов, Е.А.Палютин, Е.П.Волокитин, И.В.Львов, князь И.Н.Скопин, В.А.Василенко, Ю.М.Лаевский, Б.Г.Чеблаков, отец Матфей (в миру А.Ю.Черевикин), А.М.Мацокин, В.Л.Береснев, В.А.Марков – вот далеко не полный список моих однокурсников. С некоторой натяжкой, но и не без оснований, я считаю себя также и однокурсником Н.С.Романовского, А.В.Кажихова, В.М.Тешукова, С.К.Водопьянова, А.М.Блохина, С.А.Трескова, А.Д.Больбота, В.А.Васильева, П.С.Филатова и др.

В феврале 1970 года за день до нашего распределения был впервые объявлен “сухой закон” в НГУ. А тут как раз у Бори Чеблакова сын родился. Узнав об этом, я достал из портфеля бутылку коньяка, и в компании с молодым, счастливым отцом и князем Игорем Скопиным распил её на пороге приёмной ректора – дальше нас не пустили, хоть бутылка была шоколадная, и коньяка-то в ней было всего ничего.

Когда многих из нас принимали в аспирантуру, на наших родных кафедрах откуда-то появлялись почасовые преподавательские вакансии, и мы начинали потихоньку учить уму-разуму ребятишек, которых превосходили всего на 5 (университетских!) лет.

1985 г. Часть 511-й группы ММФ НГУ, слева направо:
В.Голубятников, Р.Седо, Э.Талныкин, А.Черевикин(будущий иеромонах отец Матфей), В.Данилов, М.Сгибнев.

Мне и моему старосте Г.П.Кукину, ныне профессору Омского университета, ученику Л.А.Бокутя, досталась на двоих одна группа, давшая миру профессора С.И.Кабанихина и отца нынешнего (1995 г.) короля Мат.фак'а В.В.Власюка. Я вёл там семинары по аналитической геометрии, а Георгий Петрович – по алгебре. К новому для себя виду деятельности мы относились очень ответственно, часто устраивали эдакие “педсоветы”, тщательно перемывая косточки всем обучаемым. К концу 2-го семестра я уже настолько глубоко вник в содержание смежной дисциплины, что сочинил и подарил своему напарнику задачку к зачёту: Привести к жорданову виду матрицу 8 х 8, если на ней в шахматном порядке расставлены нули и единицы. Параллельно я сочинял к его дню рождения мюзикл “Зачёт по алгебре”, где действующими лицами была 015 группа (набор 1970 года), а эта задачка формулировалась на мотив “И все биндюжники вставали” следующим образом:

Своего однокурсника Аркадия Слинько я запомнил с первых недель учёбы в нашей Физ.Мат.Школе (1963 год, М/Р “Щ”), хотя  учились мы  на разных потоках. Во время больших перемен фымышата часто состязались в прыжках с места вверх по главной школьной лестнице, и, как правило, мы с Аркадием оказывались в лидерах таких неформальных соревнований. Он и до сих пор остался таким же прыгучим. В середине нашего первого учебного года в ФМШ  мы с ним оказались в одной легкоатлетической секции, которая занималась в спортзале клуба “Юность”. Прыжкам в высоту нас учил Эдуард Петрович Падалко, но вскоре я переключился на прыжки с шестом и на десятиборье. На  9 лет моим основным спортивным наставником  стал кандидат физ.-мат. наук, мастер спорта Ромэн Семёнович Сакс, родители назвали его так в честь Ромэна Ролана, но “в миру” его часто величали Роман Семёнович, а то и просто Рома. 

    Помню, как после тренировки он разъяснял мне, как строго доказывать теорему  о замене переменных в кратном интеграле. Несколько других эпизодов такой  спортивной жизни я описал в разделе “короткие рассказы”.  Достижения мои в  легкой атлетике были не Бог весть какие, но на третьем курсе мне удалось выиграть первенство города по прыжкам с шестом среди студентов, а на пятом - Универсиаду Азиатской части СССР. В обоих случаях результат был одинаково скромным,  3 м. 40 см.

 Во время летних университетских каникул многие мои однокурсники вместо поездок на  стройотрядовские труды праведные оставались в Академгородке преподавать в Летней Физ.Мат.Школе и там проходили свою первую педагогическую практику. Достававшиеся нам в качестве учеников молодые дарования, прошедшие минимум через два тура Олимпиады, ничуть не походили на подопытных кроликов, и во время занятий всем нам,  студентам младших курсов, приходилось выкладываться на всю катушку без расслабухи. Перечислю нескольких своих учеников из Летних Школ разных лет: С.С.Гончаров, Б.А.Бубнов, А.В.Кузьминых, А.М.Хлуднев. А если добавить к ним тех, кто учился в соседних отрядах  у моих товарищей по оружию, картина получится намного более внушительной. 

     Какие неформальные “педагогические советы” мы проводили меж собой до и после занятий! Тут были и обсуждения старых и новых задач, не только “элементарных”, и перемывание косточек  нашим школьникам. Мы - это мои однокурсники Алексей Викторович Жубр, Юрий Иванович Каменев, Георгий  Петрович Кукин, Игорь Владимирович Львов, Александр Сергеевич Марковичев, князь Анатолий Юрьевич Оболенский, Аркадий Михайлович Слинько, Аркадий Юрьевич Черевикин…  А с нами и наши коллеги-физики, многие из которых  тоже  учились в ФМШ.

Старшие товарищи (поступившие в НГУ на год-два раньше нас) старательно помогали нам и держали нас в форме. Отмечу среди них Геннадия Шмерельевича Фридмана, Александра Дмитриевича Больбота, Юрия Викторовича Михеева и Сергея Андреевича Трескова.

После окончания университета многих наших  однокурсников приняли в аспирантуру.  Мы с Аркадием Слинько  стали аспирантами Института Математики. Я - в отделе анализа и геометрии, а Аркадий - в отделе теории колец. Его научным руководителем был замечательный и доброжелательный человек, прекрасный математик Константин Александрович Жевлаков. В разделе “короткие рассказы” я уже упоминал и о нём и о его семинаре по основам алгебраической геометрии, который активно посещали аспиранты самых разных специальностей. На втором году нашей аспирантуры всех нас постигло большое горе, Константин Александрович скончался, не дожив и до 35 лет.

Перед окончанием аспирантуры Аркадий предложил мне подключиться к изучению математического моделирования кинетики химических реакций. Его отец - Михаил Гаврилович Слинько работал в то время заместителем директора Института катализа и курировал в этом институте математические вопросы. Как раз тогда в поле зрения его сотрудников попала серия публикаций, в которых к изучению кинетики реакций применялись некоторые конструкции гомологической алгебры. Сюжеты эти показались мне очень интересными,  я изучил  тексты тех статей, сделал два доклада на семинарах в Институте Катализа, но вопрос о моём трудоустройстве после окончания аспирантуры был отдан на суд основного математического советника этого института - Т.И.Зеленяка. И сказал он мне:  “Мы с Вами не сработаемся”,  и   “Я не считаю перспективным принимать Вас на работу”.  Оспаривать всё это было бессмысленно.

Лет через пять я всё-таки стал и сотрудником СО АН СССР, и преподавателем НГУ. Аркадий в это время был уже заместителем декана Математического Факультета по первому курсу, на котором я как раз и вёл занятия по аналитической геометрии и состоял куратором одной из групп.  Совместная наша педагогическая деятельность была довольно активной, и именно с тех пор я никогда не прохожу мимо нашего деканата.

В начале 80-х годов Аркадий переехал в Москву и стал сотрудником ИСИ - Института  Системных Исследований; как пелось в одной университетской песне, “местом для встреч стали симпозиумы”. В 1984 году наша переписка была довольно активной, поскольку ИСИ затеял проведение грандиозной конференции по системным исследованиям. Я отправил трёхстраничный текст в секцию математических методов, и  его опубликовали. Правда,  конференция так и не состоялась, кто-то из Очень Большого Начальства ознакомился с программой и возмутился:   “Вы что, хотите марксизм заменить системными исследованиями?!” 

А я с большим удовольствием обнаружил  в трудах этой несостоявшейся конференции перл: “Пусть M - гладкое однообразие…” Напечатано это было в тексте моего доклада, но я в этом не виноват, у меня было правильно.

В конце 1992 года Аркадий переехал в Новую Зеландию, где и по сию пору преподаёт в Оклендском университете. Несколько лет подряд он был тренером олимпийской сборной Новой Зеландии по математике. Под его руководством  новозеландские школьники хоть и не выходили в число главных фаворитов международных математических олимпиад, но неоднократно обставляли многие известные команды. Подробности этих педагогических достижений можно посмотреть на сайтах:

 http://www.math.auckland.ac.nz/~slinko ,

 http://MathOlymp.com

Вот одна задачка из этих коллекций:   “Разрезать прямоугольник 4 X 1,5 на две части, из которых можно склеить поверхность единичного куба”.

В начале 2002 года Оклендский университет пригласил  меня на один семестр на должность лектора. Инициатором этой акции был Аркадий, и преподавали  мы с ним в Окленде на пару.  До пасхальных каникул Аркадий вёл у группы “продвинутых” первокурсников предмет “номер 130”  - так там назывался углублённый курс Математического анализа, а я преподавал группе из 19 студентов 3-го курса  предмет “номер 328”  - “Основы криптографии”, то есть теорию чисел и её очень интересные приложения. Например, к RSA-системе шифрования текстовых сообщений. После каникул мы поменялись нашими группами. Аркадий стал учить третьекурсников теории кодирования, а я переключился на Дифференциальное и Интегральное исчисление.

В первую же неделю занятий очень меня удивил первокурсник Chenming, молоденький китаец. В перерыве перед первым tutorial’ом он продемонстрировал мне карточный фокус с колодой, которую я не выпускал из рук. Сначала он показал мне, что в ней сверху лежат два красных туза, я перевернул её рубашкой вверх и минуты через три обнаружил, что вместо красных тузов сверху лежат два чёрных короля. А ещё минут через двадцать, когда занятие уже началось, он обратился ко мне с вопросом, произнеся мою фамилию без единой запинки:

    “Professor Golubyatnikov Vladimir, would you be so kind to explain…..”

    А надо сказать, иные мои знакомые иностранцы, бывало, соревновались, в том, кто продвинется в произношении моей фамилии дальше всех, не запинаясь.  Обычно, уже на  слоге “…yatn…” с дистанции сходила большая часть участников.

Мои занятия в Оклендском университете проводились 5 раз  в неделю по 50 минут, из них  4 были лекционных и одно практическое - tutorial, совсем не похожее на наши семинары. На Западе к такому занятию преподаватель готовит набор из 4-5 задач, студенты собираются в подгруппы по 4-5 человек, обсуждают решения всех задач и на следующий день каждый приносит оформленное решение одной (!) задачи. В начале занятия преподаватель напоминает основные теоретические факты, имеющие отношение к предложенным задачам, и потом только присматривает за процессом обсуждения, перемещаясь от одной подгруппы к другой. Обычно такие занятия мы с Аркадием проводили вдвоём, чтобы лучше контролировать аудиторию.

    В качестве учебных пособий по анализу в этом университете использовался хорошо обкатанный учебник Стюарта.  Когда я изучал всю тамошнюю подборку учебников по анализу, попалась мне книга, в которой сначала излагалось Интегральное исчисление и уже потом Дифференциальное. Автора этого изложения зовут Tom Apostol.  Подобных  учебников по криптографии в Окленде пока ещё нет, и поэтому при подготовке лекций по Криптографии я  пользовался разработанными Аркадием учебными пособиями, которые положено было раздавать студентам перед занятиями.  Шифровальщиком я был ещё неопытным, и Аркадий разъяснял мне содержательную сторону всей этой деятельности, а я тщательно прочитывал его учебные пособия и изредка отыскивал там опечатки в формулах.

 На второй неделе занятий предстояло мне излагать моим третьекурсникам “Китайскую теорему об остатках”. Поскольку среди них только двое не были китайцами, решил я что будет “политически корректно” выяснить происхождение такого названия. Основной знаток истории математики в департаменте был Гарри Тии, семидесятилетний дед с боевой биографией. У него в книжном шкафу было довольно много книг и на русском языке. Выслушав мой вопрос, он вдумчиво пробежался глазами по своим книжным полкам, достал учебник А.П.Юшкевича

“История математики в средние века”, просмотрел оглавление, раскрыл книгу на страницах 90 и 91, протянул её мне, мол, дальше читай сам. Действительно,  по сути дела теорема была получена Суань-цзы в 3-м или в 4-м веке нашей эры. 

Gary Tee родился в годы Великой Депрессии, которая тяжело ударила и по экономике Новой Зеландии. Вырос он в “лагере” строителей новозеландских железных дорог. Условия этого Бытия подробно описаны в книге “Новозеландский Гулаг”, к выпуску которой он руку приложил.  После окончания второй мировой войны он, как и многие на Западе,  увлекался идеями социализма и выучил русский язык, а в математике поначалу специализировался в области численных методов, теперь же систематически публикует в Newsletter of the New Zealand Mathematical Society весьма занимательные статьи по истории математики.

Вот некоторые результаты нашей с Аркадием педагогической деятельности в весеннем семестре 2002 года. Имена действующих лиц я по возможности сократил, чтобы у них не было повода обвинять меня в разглашении подробностей их ЧАСТНОЙ жизни.

  Сокращение Asst означает Assignment, то есть домашние контрольные работы, проходящие каждые две недели, за них можно заработать до 20 баллов к семестровому экзамену. Tuts = tutorials,  оценка за работу на семинарских занятиях. Test - это проводимый в середине семестра зачёт, за него тоже можно до 20 баллов заработать. O/A - это итоговая сумма баллов, а Grad - итоговая оценка; “A” соответствует нашей пятёрке, “B” - четвёрке и т.д.  Три человека, у которых проставлено “DNS”, на занятиях не появлялись ни разу, но в списках почему-то значились, такие там порядки.  Экзамен (письменный, конечно же!) проводился уже после моего отлёта,  и я в выставлении оценок никак не участвовал, правда, все задачи по “предмету номер 130” составлять поручили мне, и когда “принимали” мою работу, попеняли на чрезмерную сложность.

Marks List for MATHS 130

Name               Asst    Test      Exam      O/A    Grad

1.  AAA               20.0    16.6      100.0      100     A+
2.  BBBB            17.0    19.0      100.0      100     A+
3.  CCCC           20.0    18.6      100.0      100     A+
4.  DDDDD       19.0    19.0      100.0      100    A+
5.  EEE               14.0    13.4      100.0      100    A+
6.  FFFFFF         20.0    18.0      100.0      100    A+
7.  GGGG           20.0    19.0       99.0       99      A+
8.  HHHHH        19.0    17.0       96.0       96      A
9.  IIIIIII           20.0    19.0       95.0       96      A
10. JJJJJJ           20.0    14.0       94.0       94      A
11. KKKKK        19.0    15.6       94.0       94      A
12. LLLLL           19.0    19.0       94.0       94      A
13. MMMM         20.0    18.6       90.0       93      A
14. NNNNN      19.0    17.4       93.0       93      A
15. OOOO        19.0    18.0       92.0       92      A
16. PPPPPP      16.0      8.2       86.0       86      A-
17. RRR              16.0    11.0       86.0      86      A-
18. SSSSSS      20.0    13.6       80.0      82      B+
19. TTTT           20.0    15.4       76.0       81     B+
20. UUUU         19.0    15.4       70.0      76      B
21. VVVVV       19.0    11.8       73.0      75      B
22. WW             12.0   10.8        73.0     73       B-
23. XXXX           15.0    14.4       71.0     72       B-
24. YYYYY        18.0    16.6       59.0     70       B-
25. ZZZZ           16.0      2.8       55.0     55      C-
26. QQQQ         13.0      9.6      39.0     46       D+
27. &&&             13.0     3.2       11.0     23       D-
28. #                  0.0      0.0          .      .           DNS
29. ##             0.0      0.0          .      .           DNS
------------------------------------------------------------------------

       Marks List for MATHS 328

Name                     Asst     Test    Tuts     Exam    O/A     Grad

1.  AA                      12.9     15.0   3.0       84.0      73        B+
2.  BBBB                  14.1     15.0   4.0       51.0      59        C+
3.  CCCC                  11.0     19.8   4.0       65.0      67        B
4.  DDDD                  12.6     14.6   3.0       53.0      57        C
5.  EEEE                   14.1      8.8    3.0       55.0      53        C
6.  FFFFFF               10.4    17.8    3.0       47.0      55        C
7.  GGGGG             9.2    18.4    3.0       95.0      79        A-
8.  HHHH               13.8    16.4    5.0       40.0      55        C
9.  IIII                    13.9    15.2    4.0       68.0      67        B
10. JJ                       3.9    16.0    1.0       56.0      49        D+
11. KKKK                12.6    20.0    3.0       68.0     70         B
12. LLLL                  13.2    18.6    3.0       74.0      72        B+
13. MM                    5.2    19.4    3.0     112.0      93        A+
14.  NN                     9.9    12.8    4.0       42.0      48        D+
15. OOOOO           14.1    8.6     4.0       69.0      71         B+
16. PPP                   14.3   18.6     3.0      69.0      70         B
17. QQQ                 13.4   15.0     4.0      76.0      70         B
18. RRRRR              14.6   19.6     4.0     109.0     93         A+
19. SSSS                  0.8   17.4     2.0       73.0     67         B
20. TTTTTT                                                                         DNS

Когда-то очень-очень давно  моя мама спросила меня: “А может быть так: человек - кандидат наук, а дурак?” Вопрос этот у неё возник после общения с несколькими кандидатами наук, сама она завершила своё образование в Томском педагогическом училище.  Много лет прошло с тех пор, но всякий раз, когда я пересказываю этот вопрос среди своей учёной братии,  восторг бывает полный, высказанное в нём утверждение усиливается всеми на разные лады.

    Как-то в конце трудовой недели, когда преподаватели разных факультетов Оклендского университета собрались в профессорской столовой за “Гиннессом”, рассказал я и им про это мамино наблюдение, и какая неравнодушная дискуссия тут началась! Какие  разнообразные примеры посыпались со  всех сторон нашего круглого стола! Довольно скоро Аркадий сформулировал: “Most of the PhD are fools”, но один из англосаксов его перещеголял: “This is a necessary condition”.

Пиво в Окленде превосходно. Кроме хорошо известного “Гиннесса”, мне особенно понравились эль  Old Speckled Hen  - старая рябая курица и Kilkenny-ale. Сразу же после первой моей оклендской получки мы с Аркадием совершили турне по окрестным пивным. Особенно запомнился очень уютный  “Galbraith’s Alehouse”, расположенный километрах в трёх от университета в здании бывшей “районной библиотеки”. Через стеклянную стенку можно наблюдать весь процесс изготовления эля и пива. Обстановка в таких заведениях обычно довольно расслабляющая. Один раз, в другом уже злачном месте, в London Bar,   мне довелось сцепиться с местным жителем - я у стойки ждал “отстоя пены”, и когда барменша протянула мне два бокала “Гиннесса”, сбоку выскочил какой-то парень и ухватил эти бокалы. Однако, барменша подтвердила мои показания, и мой соперник с извинениями отступил, а потом ещё подходил к нам с Аркадием и продолжил свои извинения. Оказывается, его два бокала были готовы чуть позже наших. Nothing special.

     Чаще всего Аркадий водил меня именно в London Bar, так как  раза три в неделю там играло джаз-трио: пианистка по имени Филиппа, контрабасистка и ударник. Ах, как всё это было замечательно, особенно “под Гиннесс”!

В конце марта на острове Waiheke километрах в 10 от Окленда был организован традиционный фестиваль джаза.  Три дня подряд по всему острову, длина которого не превышает 20 километров, на двадцати площадках выступали не то 30, не то 40 ансамблей и солистов. Завсегдатай этих фестивалей Аркадий Михайлович уверенно повёл свою жену Лилию Михайловну и меня в огромную палатку, где состоялся концерт оркестра “The Blue Bottom Stompers”. Эти орлы восхитили меня и потрясли, и теперь я часто стряпаю свои математические и иные тексты под их компакт диск.  Вот состав оркестра, очень рекомендую!!!

Neil Duncan  -   soprano sax, tenor sax, washboard (!!).

Nigel Gavin - slide mandoline.

Tony Parker - drums.   Cliff Paweley - bass.   Les Sims - banjo.

Лидер ансамбля Нейл Дункан играл в высшей степени зажигательно практически на всех инструментах, в том числе и на стиральной доске.

В обеденный перерыв фестиваля мы уплетали настоящий fish-and-chips.

Блюдо это выглядит так: жареная картошка и жареная рыба заворачиваются в газету (чтобы остывало помедленнее), желательно в “Times”, как принято в метрополии, и едят всё это обычно руками, без ножей и вилок. В самый разгар нашего пиршества мимо нас проехала “Нива”, Аркадий тут же вспомнил, что лет 10 назад  в Новой Зеландии и “Нивы” и трактора “Беларусь” были  очень популярны.

Кроме Аркадия и его жены Лили, в Окленде  в 2002 году проживало ещё несколько выходцев из Академгородка : Виталий Бабаков (ММФ НГУ 1964-1969), бывший сотрудник Института горного дела;  выпускник Томского университета Саша Горин, бывший зав.лаб. из института теплофизики; Юра Машаров (ФФ НГУ 1967-1972) и ещё 3 или 4 семьи.

На территории Окленда расположено почти 100 давно уже недействующих вулканов, некоторые из них украшены хорошо сохранившимися кратерами.

Рядом с дверью моего кабинета на стене висела табличка с инструкцией:

“Что делать при землетрясении, извержении вулкана, пожаре, теракте… ”,

итого примерно 10 пунктов. Бедствий этих мне, слава Богу, испытать не довелось, но раза три в том семестре в здании ревела сирена, и все дружно, без паники выходили по лестнице (не в лифте!!) на улицу. Говорят, что всякий раз причиной было курение в помещении.   А  курить там можно только на улице!!!

    Аркадий рассказал мне, что как-то, года за два до моего приезда, группа местных шалопаев завезла в кратер одного городского вулкана большое количество старых автомобильных покрышек и подожгла их. Повалил густой чёрный дым, вот смеху-то и шуму было на всю округу!

 Когда у оклендских студентов начались (неправославные) Пасхальные каникулы, Аркадий взял напрокат автомобиль и устроил выезд на Совершенно Одичавшую Природу.  Километрах в четырехстах к югу от Окленда  располагаются новозеландские “Долины Гейзеров”, постоянно привлекающие большое количество туристов со всего света. В городке Роторуа, административном  центре этого района геотермальной активности, воздух густо насыщен сероводородом, в городских парках хлюпают грязевые гейзеры, тщательно отгороженные от пешеходных дорожек, и ещё с конца XIX века функционируют водолечебницы.

  На окраине Роторуа  среди действующих гейзеров ежедневно устраиваются представления с маорийскими песнями и танцами. Исполнители живут там же,  в  своей деревне, которая называется Whakarewarewa. 

Как объяснили мне Лиля и Аркадий,  содержащие бувкосочетания WH новозеландские географические наименования полагается произносить на особый манер, например, название этой маорийской деревни звучит примерно так: [Факареварева]. На всякий случай в описании всех этих диковинок я  буду часто использовать  их английские  названия. 

Километрах в тридцати от этих аттракционов, в долине Te Wairoa у подножья горы Tarawera, в 60-х годах XIX века, сразу после установления мира с маорийцами, один проповедник основал деревушку, которая быстро стала очень популярной среди туристов. Побывать в Южном полушарии и не посетить эту деревню считалось в те времена просто неприличным  из-за редкостного и знаменитого  природного феномена:

    Стекавшие с окрестных холмов насыщенные минеральными солями тёплые воды образовали за многие тысячелетия две террасы - Белую и Розовую. На их уступах в неглубоких бассейнах можно было лежать и “оттягиваться”, любуясь густыми зарослями реликтовых папоротниковых лесов. И всё это в двух километрах от отеля и других плодов цивилизации.

   Живописцы успели создать несколько картин с изображениями обеих террас,  сохранились также чёрно-белые фотографии этого места отдыха трудящихся.

     Очень похожее Чудо Света сохранилось до нашего времени в Турции, в городке Памуккале - см. на этом же сайте  страничку “Иностранные языки, обычаи и другие достопримечательности”.

    В ручьях вокруг деревни кишмя кишела форель, по долинам паслись коровы и овцы, которыми Новая Зеландия уже успела прославиться.

      Ночью 10 Июня 1886 года макушка горы Tarawera раскололась и взорвалась. Всего в этом туристическом центре и в двух соседних маорийских деревнях погибло 153 человека, но многим очевидцам удалось спастись. Грохот от извержения раздавался на многие сотни километров. Утром газета "New Zealand Herald " вышла с заголовком "Русские бомбардируют Новую Зеландию":

“From the continuousness of the firing, the loudness of the reports, and the fact that there were occasional salvoes of guns, it is impression that they must have proceeded from a man-of-war, and the supposition is that it might be the Russian cruiser VESTNIK, which believed to be coming up the West Coast”.

Теперь толпы туристов посещают раскопки, производимые на территории этой засыпанной деревни.  Аркадий обратил моё внимание на  аккуратную прямую не совсем рукотворную аллею. До извержения деревня была окружена забором. Видимо, земля там такая плодородная, что вбитые в неё колья пустили корни и выросли до весьма внушительных размеров. 

Километрах в шести от этих раскопок с высокого холма к озеру Rotomahana спускается долина Waimangu, вдоль которой почтенная публика гуляет по тщательно огороженным дорожкам, любуясь гейзерами и клубами пара, выходящими прямо из скал, из-под земли и с поверхностей озёр.

Вот названия нескольких достопримечательностей этой долины:

“Inferno crater lake”, “Frying pan lake” -  озеро круглое, и пар, действительно, поднимается, как со сковородки. Температура водички в этих водоёмах достигает 97 градусов по Цельсию – так сказано в путеводителях по долине, изданных на очень многих (около 20) языках. Смеху ради спросил я у билетёрши  русский путеводитель и даже помог ей порыться в коробке, но безуспешно. Выудил оттуда французскую версию и английскую, попадались потом немецкие, итальянские, китайские и японские. Путеводитель на иврите я тоже забрал и выслал его дня через три своему старинному другу Иосифу Иомдину в  Вейцмановский Институт. 

У одного из поворотов на  маршруте возвышается большой белый крест. Надпись на табличке повествует о том, как 30 августа 1903 года три туриста не послушались проводника и полезли куда не надо.

Во второй половине апреля 2002 года, когда у наших студентов Пасхальные каникулы всё ещё продолжались, я совершил трёхдневное путешествие в Веллингтон, в Victoria University of Wellington по приглашению тамошнего математического департамента. Гарри Тии настоятельно посоветовал мне проделать этот 700-километровый маршрут на поезде с пересадкой на станции National Park. Карта её окрестностей выглядела замечательно - три высоких временно дремлющих  вулкана – Tongario 1968 м., Ngauruhoe 2291 м. и Ruapehu 2797 м., и всё это километрах в двадцати от железной дороги (одноколейной). Последний раз извержение в этом парке случилось в 1995 году, взорвалась гора Ruapehu.

  Когда я пришёл покупать билет на поезд, обнаружилось, что большое светло-коричневое здание с надписью Auckland Railroad Central Station давно уже не является железнодорожным вокзалом, о чём предупреждает объявление на его входной двери. Поезда отправляются с крытого перрона, билеты продают в небольшом павильоне, размером со станционную будку на Обском море.

   Стартовав поутру из Окленда на поезде, состоявшем из трёх вагонов, я прибыл к полудню в National Park и испытал лёгкое потрясение - вместо обещанного вокзала и автобусного сообщения с вулканами меня встретила полузабытая развалюха, в  которой копошилось два человека, мужчина и женщина, с виду, вроде, маорийцы. От них я и узнал, что ни буфетов, ни автобусов, ни другого туристического сервиса у них на станции нет. Поезда ходят четыре раза в сутки - два раза из Окленда в Веллингтон, и два раза обратно, стоянка у всех двухминутная, а то и меньше. Похоже, железнодорожное сообщение на этих островах потихоньку вымирает.

    До моего поезда оставалось около двенадцати часов, и я бодро тронулся в сторону возвышавшихся на юго-востоке вулканов, изредка посматривая на очень неподробную карту. Примерно через час меня подобрал мужик в потрёпанной “Тойоте”. Представился он так: полумаориец-полуирландец, работает инструктором по горнолыжному спорту.  Ехал он как раз к вулканам, чтобы забрать на лыжной базе какое-то своё имущество. Зима в этом горном краю ещё не началась, снега не было даже на вершинах, и база оказалась совсем опустевшей, повсюду живописно валялись огромные камушки явно вулканического происхождения. Минут за сорок я обошёл всю территорию этого зимнего курорта, фотографируя самые живописные натюрморты - последствия  вулканической бомбардировки. Ещё через час этот лыжник любезно довёз меня обратно к станции, предварительно расспросив, как добраться до знаменитого озера Байкал.

   До прибытия моего поезда оставалось ещё часов семь, я погулял по окрестным лесам, сфотографировал дорожный знак “осторожно, птичка киви”,  и, когда стало  смеркаться, выбрел к станции, чтобы хоть на скамейке посидеть под лампочкой. Смотрители приняли меня очень приветливо, напоили чаем с молоком,  посадили на диван в бывшем зале ожидания и принялись обихаживать свой объект - прибивать отваливающиеся доски, убирать мусор и т.п. Я принял посильное участие в перетаскивании каких-то тяжестей, потом мы опять попили чайку, и часов в девять вечера они засобирались домой, оставив мне чайник, заварку, молоко и инструкцию: уходя захлопнуть дверь, что я и исполнил в час ночи,  когда заслышался стук колес моего поезда.

Наутро я  прибыл  на действующую  Wellington Railroad Central Station - точную копию недействующей Оклендской.  С помощью скачанной с ИНТЕРНЕТа  карты столицы Новой Зеландии я быстро дошёл до посольства КНР, от которого до забронированной для меня гостиницы было совсем рукой подать. На мой доклад на семинаре математического департамента собралось человек 10. Бывший житель города Новосибирска Владимир Германович Пестов уже предупредил меня о том, что надо как можно больше упирать на прикладные аспекты предмета и методов исследований, поэтому геометрические теоремы свои иллюстрировал я примерами из области томографии. Один из вопросов, который мне задали после окончания доклада, звучал примерно так: “А как по небольшой серии результатов траления можно было бы определить размеры и форму рыбного косяка?”

    Из участников семинара кроме Володи Пестова  мне особенно запомнился Александр Стоймирович, специализирующийся в математической биологии молоденький аспирант. Родители привезли его из Сербии в 12-летнем возрасте, и по-русски он немного понимает. Когда меня повели после семинара на обед, выяснилось, что у православных идёт Великий Пост, и поэтому Саша взял себе только минеральной воды и изюма. Мне стало очень стыдно за свою тарелку с ветчиной и другими скоромными изделиями, но Саша успокоил меня:

на странствующих и путешествующих эти ограничения не распространяются.

    Кстати, о китайской дипломатии: в августе 2002 в Пекине состоялся Международный Конгресс математиков. Прибыв в Окленд, я отправил в Оргкомитет заявку на доклад, получил приглашение, распечатал его и отправился в консульство КНР, а меня оттуда завернули, сказав, чтобы я оформлял визу у себя в Москве. Изложение доклада моего опубликовали в красивом томе Трудов Конгресса, но попасть в Пекин мне так и не удалось. Отмечу, что в конце 1998 года, когда я был в Анкаре, мне почти без проблем оформили визы в два очень развитых государства, в которые, вообще говоря, просто так не попадёшь. Но в Поднебесной свои понятия о Порядке.

Ещё один доклад “на выезде” из Оклендского Университета я сделал в Massey University. Это учебное заведение имеет отделения в разных городах Северного острова Новой Зеландии и по большей части обучает специальностям Очень Прикладным. Оклендское отделение этого университета расположено к северу от города среди живописных зелёных холмов. Его здания напоминают средневековую испанскую архитектуру – белоснежные стены, ярко-красные черепичные крыши, всё очень романтично. Правда, стены во многих местах фанерные, что хорошо слышно при простукивании, но с пяти шагов всё выглядит совсем, как в Севилье или в Гренаде, так мне показалось. По соседству с департаментом Прикладной математики помещается авиационный департамент, там учат будущих лётчиков.

Планируя свою поездку в этот университет, я долго изучал карту города и схему движения автобусов, советовался с Аркадием, но путешествие моё было организовано совсем иначе – за мной прислали такси, и после моего  доклада о томографии, чаепития и краткой экскурсии для меня снова вызвали такси, целый микроавтобус на одного! Водитель, 70-летний дед, бывший лётчик, всю дорогу рассказывал байки о прекрасной половине человечества и о том, что и в пожилом возрасте нельзя бросать работу и активный образ жизни. Расплачивался я с ним так: расписался в какой-то ведомости, обозначив в нужной графе показание спидометра.

Очень мне понравилась в Окленде университетская библиотека. Любую книгу

по любой тематике найти было довольно легко с помощью соответствующей Базы Данных.  Правда, некоторые книги хранились за пределами университетского городка, но на следующий день их в библиотеку доставляли, и заказчик тут же получал электронное сообщение – “приди и возьми”. Иные математические книги, которые я видел там, к стыду моему были мне совершенно неведомы.   

      Математические журналы, как правило, были доступны через ИНТЕРНЕТ: находишь интересующий тебя журнал в перечне, отыскиваешь нужный номер и распечатываешь оттуда столько страниц, сколько захочешь. К такому способу чтения журналов я так и не приучился.

    Раздел русской литературы занимает в библиотеке огромный зал, но с развалом СССР интерес к ней и к нашему языку потихоньку уменьшается, обычно в этом зале другие читатели мне не попадались. Правда, на стенде периодики регулярно появлялась сравнительно свежая Литературная Газета, а также журнал Вопросы Литературы и ещё 3-4 печатных органа из России.

 В первую же неделю моего пребывания в Новой Зеландии Аркадий показал  мне один из многочисленных местных сортов деревьев с ядовитыми цветами и рассказал, что лет 200 назад первые поселенцы завезли из Англии пчёл, и вскорости начались массовые отравления ядовитым мёдом, с исходами  до летальных включительно. С тех пор в Новой Зеландии были выработаны Очень Строгие Правила вывоза пчёл на природу - когда, куда и как.  К мёду я очень неравнодушен, поскольку мой дед Леонтий Андреевич Мозгачёв  во времена моего школьного детства держал пасеку. Первую банку новозеландского мёда я ел очень осторожно, но со всеми последующими расправлялся быстро.

    Масло в Новой Зеландии тоже превосходное, особенно понравилось мне то, на котором значилось “100%”.  Животноводство у них развито хорошо, однако же, рассказывали мне бывшие россияне, что в одной тамошней фирме трудящиеся устроили Большой Скандал, когда узнали, ЧТО их фирма продаёт в Россию под названием “масло Доярушка”. Да, на Западе ещё существуют понятия о честном бизнесе.

   А вот чего колонисты так и не завезли в Новую Зеландию, так это яблочных червей и червей, которые водятся в грибах. Теперь таможня Новой Зеландии очень жёстко следит за тем, чтобы к ним не завозили каких попало продовольственных товаров (например, колбасы и сала!!), и чтобы всякие охламоны не приезжали в грязных ботинках или в кроссовках, на которых могли бы остаться комочки почвы, содержащей крайне нежелательные биологически активные субстраты.  

По вторникам Оклендское радио в течение получаса вещает на русском языке.

Обычно передача эта состоит из почерпнутых в ИНТЕРНЕТе новостей бывшего СССР и "местных" известий вроде "футбольный матч Россия-Украина", открытие в городке Hamilton русской часовни, информация о деятельности русской общины: свадьбы, расписание служб в Русской православной церкви Окленда,  русские издания книг и компакт-дисков и т.п.

   К югу от центра Окленда  на тихоокеанском берегу в помещении бывших очистных сооружений расположен очень интересный Аттракцион - Аквариум.

     В одном из подземных залов живут пингвины. Снег и лёд им подвозят ежедневно, а посетители наблюдают за ними из маленьких теплоизолированных вагончиков. В других, более теплых залах в огромных прозрачных резервуарах плавают скаты, акулы и великое разнообразие других подводных жителей. Наблюдают за ними из коридоров со стеклянными стенами и потолками - и справа, и слева, и сверху всё плавает и машет плавниками. В отдельной большой "склянке" живут очень ядовитые рыбы. Раскраска у них сказочная, и плавники по форме очень причудливые, так вот и живут безбоязненно в южных морях и океанах.

     По всему этому зоопарку расставлены кабинки для просмотра видеофильмов, челюсти китов и больших акул, а в отдельном зале воссозданы интерьеры первых новозеландских полярных станций начала XX века, образцы экипировки полярников, их фотографии и побывавшее в Антарктиде пианино с нотами.

На одном высоком холме к северо-западу от Окленда, в Туристическом Информационном Центре  расположен ещё один “Музей живой природы”. Аркадий привёз меня туда примерно через неделю после моего прибытия, когда я ещё не вполне освоился, и потому водил меня по залам и объяснял особенности национальной Флоры и Фауны, как заправский экскурсовод. Склоны холма покрыты папоротниковыми лесами, как это было и у нас миллионы лет назад, высота этих доисторических растений достигает 6 метров. Очень меня впечатлил стенд с изображениями, чучелами и остатками костей десяти разных видов птиц и других новозеландских животных, исчезнувших с лица Земли всего 100 лет назад.  Последнюю птицу Моа маорийцы съели году в 1908, была она размером с большого страуса и очень толстая.

    Сейчас экологи Новой Зеландии тщательно следят за оставшейся флорой и фауной, некоторые маленькие острова превращены в заповедники, а политичеcкие деятели в своих Программах  уделяют экологии очень Большое Внимание.

   Окленд восточной своей частью выходит на Тихий океан, а западной - на Тасманово море. Расстояние между этими побережьями в самом узком месте составляет всего 3 километра. На Тихом океане погода обычно бывает действительно тихой, а вот на берегу Тасманова моря часто дуют сильные ветры, купаться можно в строго определённых местах под присмотром спасателей. Тем не менее, тонут там часто. К тому же высота приливов на том берегу достигает порой 8 метров - так мне сказал Аркадий. Сам я такого не видел, но  на второй день после прибытия в Южное полушарие, вспомнил о своём фотоаппарате, легкомысленно оставленном на камушке, только тогда, когда его начало захлёстывать солёной морской водичкой. Четыре кадра на плёнке пострадали.

    Возможно, бдительность мою притупил процесс акклиматизации.  Аркадий несколько раз объяснял мне, что дальние перелёты без последствий не бывают, и действительно, на третий день после моего приезда привёл он меня в банк, в который перечислялась моя зарплата, сочинил я пароль для своей банковской карточки, и через неделю не смог его правильно воспроизвести. Раза три прибегал я в то отделение банка с жалостной просьбой – bankomat проглотил мою карточку и не отдаёт её (потому что я не могу правильный пароль набрать). На третий раз служители банка позволили мне поменять пароль, и теперь-то  я  его помню.

Вход в тихоокеанскую бухту Окленда прикрывает мыс с высоким холмом, на котором хорошо сохранились остатки батареи береговой артиллерии, несколько её пушек экспонируются в парке около Университета. Предназначались они для обороны от русского вторжения (!!) - см. выше заголовок в New Zealand Herald.

В начале 20-го века в Новую Зеландию приехало очень много югославов. Процесс иммиграции уже в те времена планировался достаточно тщательно, и предполагалось, что  братья наши будут разрабатывать только что открытые залежи янтаря. Но эта добывающая отрасль по каким-то причинам не процвела, и тогда все эти сербы, хорваты и др. принялись за привычный крестьянский труд, создали большое количество прекрасных виноградников и развили “виноградоперерабатывающую” промышленность. Получилось очень хорошо.

  Теперь над дверями некоторых магазинах, на автобусах и на других  вывесках югославские фамилии попадаются нередко. Есть и другие, не только китайские: “Vodka Brezhnev”, магазин “Matreshka”, “Cafe Pravda”, в котором за стойкой хлопотал китаец. Народу у него толпилось много, и потому я ушёл в заведение под турецким флагом и вывеской “Abrakebabra”.  

    На Южном острове когда-то случилась и эпидемия “золотой лихорадки”. В конце 20-го века Аркадий побывал на этих бывших золотых приисках; теперь за очень умеренную плату любой турист может попробовать свои силы в добыче драгметалла.  Всё, что удаётся отмыть непосильным трудом, служители этого аттракциона аккуратно взвешивают, упаковывают в пробирочку, и выдают старателю-любителю вместе с соответствующим сертификатом. Речь всегда идёт об инфинитезимальных величинах.

В Новой Зеландии население очень законопослушно. Когда я изложил коллегам  “лемму о двух милиционерах”, они мне поведали, что у них дистанция между двумя полисменами обычно довольно велика. Правда, как-то мне рассказывали про автомашины, с виду совсем “цивильные”, но при случае зажигающие на крыше полицейские мигалки. Есть у них такой способ патрулирования на дорогах. Насколько это эффективней нашего “мусора в кустах”, трудно судить, но вдоль Новозеландской Автострады Номер Один поминальные белые кресты расставлены довольно часто и иногда сразу помногу - пока Аркадий вёз меня в Роторуа, я на них насмотрелся. Ходят, правда, слухи, что иные кресты поставлены “на всякий случай”.

     За четыре месяца моего пребывания один раз я слышал про ограбление банка и пару раз - про коррумпированных государственных деятелей. Самая удалая история случилась там, пожалуй, на новозеландском телевидении. Пригласили они из США в TV-менеджеры одного мужика, проработал он месяца два, и тут обнаружилось, что для прохождения конкурса он представил диплом об окончании несуществующего американского университета. Подделка дипломов существующих университетов, конечно же, жестоко карается, а изготовление диплома об окончании, например,  Матвеевского Государственного Университета при умелой защите может квалифицироваться просто как невинная шалость.

Отмечу, что в 2002 году в нашем городе имелся “Новый Сибирский Университет”.

А вот какой стих я начал в Окленде и закончил дома. В декабре 2002 года Гарри Тии любезно опубликовал его в New Zealand Mathematical Magazine, сопроводив своим подстрочным переводом на английский. В процессе обсуждения этой публикации Гарри прислал мне свой довольно милый сонет, написанный году в 1956, и мне пришлось с извинениями объяснить ему, что “..не пишутся сонеты..” означает вовсе не то, что “в Новой Зеландии никто сонетов не пишет”.  

          ALTER TU

                                                Леночке

На другом краю планеты,

Где весь год цветут цветы,

Но не пишутся сонеты,

Обитает Антиты.

Вы - два полюса Вселенной,

Всем Вы вертите вдвоём,

Только нет души нетленной

В отражении твоём.

Манит в бурную пучину

Блеск её бездонных глаз,

Обещая не по чину

Всё, включая бизнес-класс,

Нежность вод геотермальных,

Тонкорунные стада…

Где найдёшь вполне нормальных,

Чтоб не бросились туда!

Величавые вулканы

Салютуют небесам,

Скачут птицы-великаны

По реликтовым лесам,

В берег бьёт волна прилива

Небывалой высоты, 

Ждёт меня нетерпеливо

Людоедка Антиты.

Окленд - Новосибирск,  Май         - Сентябрь  2002.