• Високосный год. Метро
• Ирина Богушевская. Ангел Моей Печали
• Ирина Богушевская. Кафе "Экипаж"
• Ирина Богушевская. Тридцать девятый трамвай

Наша с ней основная задача 
Незастуканными быть на месте 
Явки, пароли, чужие дачи 
И дома надо быть в десять 
Она прячет улыбку и слезы 
Она редко мне смотрит в глаза 
Мы спешим разными дорогами 
На один вокзал 
  
В тайниках ледяного сердца 
Спрятан очень большой секрет 
Как одна короткая встреча 
Затянулась на несколько лет 
Среди сотни общих знакомых 
И десятка фальшивых друзей 
Она делает вид, что смеется 
Я стараюсь не думать о ней 
  
Мы могли бы служить в разведке 
Мы могли бы играть в кино 
Мы как птицы садимся на разные ветки
И засыпаем в метро 
  
Это мы придумали Windows 
Это мы обьявили дефолт 
Нам играют живые Битлз 
И стареющий Эдриан Пол 
Наши матери в шлемах и латах 
Бьются в кровь о железную старость 
Наши дети ругаются матом 
Нас самих почти не осталось 
  
Мы могли бы служить в разведке 
Мы могли бы играть в кино 
Мы как птицы садимся на разные ветки
И засыпаем в метро 
  
От Алтуфьево до Пражской 
Лишь на первый взгляд далеко 
Мы везем московские тайны 
По секретным веткам метро 
Не найдя подходяшего слова
И не зная других аккордов 
Мы теряем друг друга снова 
В бесконечности переходов 

Мы могли бы служить в разведке 
Мы могли бы играть в кино 
Мы как птицы садимся на разные ветки
И засыпаем в метро 

Ша-лу-ла-лу-ла-лу-ла-лу-ла,
ша-лу-ла-лу-ла,
ша-лу-ла-лу-ла.
Ша-лу-ла-лу-ла-лу-ла-лу-ла,
ша-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла,
а-дирли-дирли-бом.

Я знаю: ты не хотел быть
ангел моей печали.
Ангел моей печали,
я верю: ты сам не знал,
(а дирли дирли бом),
что ты войдёшь в мое сердце,
как входит клинок из стали;
болью моей ты станешь
и ранишь меня, как сталь.

Однажды среди совсем других садов
мы свидимся снова.
Мы свидимся снова,
мы встретимся снова с тобой.
О, как же тебе тогда будет больно
за то, что ты сделал со мной
средь сада земного,
печальный ангел мой.

Я помню: ты говорил,
что мы будем навеки рядом,
будем навеки вместе.
Ты знал ли тогда, Бог весть,
(а дирли дирли бом),
что ты войдешь в мою плоть как стрела -
та стрела, что с ядом.
Станешь ты - Ангел Мести
с сердцем, жестоким как жесть.

Однажды среди совсем других садов
мы свидимся снова.
Мы свидимся снова,
мы встретимся снова с тобой.
О, как же тебе тогда будет больно
за то, что ты сделал со мной
средь сада земного,
печальный ангел мой.

Ша-лу-ла-лу-ла-лу-ла-лу-ла,
ша-лу-ла-лу-ла,
ша-лу-ла-лу-ла.
Ша-лу-ла-лу-ла-лу-ла-лу-ла,
ша-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла,
а-дирли-дирли-бом.

И год за годом ты ведешь меня
по острию меча и,
Ангел Моей Печали,
я вижу: ты сам не рад.
И этот жребий тебе самому,
по-моему, странен,
но ты меня ранишь и ранишь -
навылет на этот раз.

Я напоследок улыбнусь тебе, 
побелев под гримом,
а ты - двинешься мимо,
"привет" сказав невзначай.
Теперь ты, кажется, сделал все, 
чтоб я стала дымом,
погасла и стала дымом.
И я становлюсь им. Прощай.

Однажды среди совсем других садов
мы свидимся снова,
мы свидимся снова,
мы встретимся снова с тобой.
Не бойся, теперь я знаю все:
тебе пришлось это сделать со мной
средь сада земного,
печальный ангел мой.

Каа-гдаа
среди совсем других садов
мы свидимся снова
мы свидимся снова
мы встретимся снова с тобой -
тебе будет больно,
прости, я-то знаю,
что ты не виновен
во всем, что ты сделал со мной,
печальный ангел мой.

Ша-лу-ла-лу-ла-лу-ла-лу-ла,
ша-лу-ла-лу-ла,
ша-лу-ла-лу-ла.
Ша-лу-ла-лу-ла-лу-ла-лу-ла,
ша-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла,
а-дирли-дирли-бом.
БОМ! 

В тот час, когда в приличных домах свет погас,
В тот час, под светом звездных сияющих глаз.
Они встречаются в кафе "Экипаж",
Ее обычно провожает некий паж.
Они говорят: "Привет" и начинают джаз.

Не для тех, чье тело рядом, а душа вдалеке,
И не для тех, кто эту ночь смакует в каждом глотке, -
Она поет все песни только ему
И знает, что ему все это ни к чему -
Его ждет девочка с васильками в венке.

   Пой песню, пой свою песню, пой,
   А я могу только петь с тобою.
   Пой песню, пой свою песню, пой,
   Я оставляю тебя в покое.
   Ты знаешь, не могу я отвести глаз,
   Когда ты обнимаешь свой контрабас
   Рукою,
   Но мне на память
   Остается лишь наш общий джаз.

Допев, они садятся за столик у окна.
В окно, как полагается, смотрит луна
И гладит тоненьким нетвердым лучом
Ее боа, его двойной бурбон со льдом
И лед, что целуется с его обветренным ртом.

Огонек сигареты, что дымится в руке,
По сравнению с ней кажется живым существом.
Она печалится, что он слишком молод,
И хочет быть с ним неразлучной, как серп и молот, -
С тем, кто ушел с девочкой с васильками в венке.

   Пой песню, пой свою песню, пой,
   А я могу только петь с тобою.
   Пой песню, пой свою песню, пой,
   Я оставляю тебя в покое.
   Ты знаешь, не могу я отвести глаз,
   Когда ты обнимаешь свой контрабас
   Рукою,
   Но мне на память
   Остается лишь наш общий джаз.

Тридцать девятый трамвай
По покатым мостам Москвы
Вывез на улицы май
В зеленом одеяньи.
И от метро до Универа
В сто ветров одел он скверы.
Утопая в солнечной пыли,
Пары в бульвары вошли.

Лебеди там, лебеди там
Катают по подернутым тиной прудам
На спинах солнечные пятна,
И пятна едут абсолютно бесплатно
Туда - сюда.
Лебеди там с аппетитом
Поедают белый батон
С думой о том,
Что жить в луже
Свободы и полета хуже,
Но зато
У них есть белый батон.

Тридцать девятый трамвай,
Если захотеть очень-очень,
Будет лебедем в небе лететь
И заглядывать в очи ночи.
В красно-белом тридцать девятом
Черт рогатый - вагоновожатым,
И вагон, мне кажется, крылат
И прочим вагонам не брат.

Прыгай в трамвай, но не зевай
На звездных перекрестках пробилась трава
Через серебряные рельсы
И затрудняет выполнение рейса
Небо - Москва.
Прыгай в трамвай, не забывай -
Направляет черт - шалопай
Этот трамвай
Влево - вправо,
Но нету на него управы:
Тут никто не проверяет права.

Тридцать девятый ковчег
Сдан в аренду влюбленным парам
И продолжает пробег
По небесам и бульварам,
Трапеза духа, плоти трепет -
Тридцать девятый ткет и крепит
Нити путей, летя во весь onoр,
Не отдыхая в депо!