ФАНТОМ ЛЫСЕНКОИЗМА

Мои заметки «Апология Евклида» и «Бурбакизм и „бурбакизм“» задуманы как информация к размышлению об опасностях для нашего научного сообщества, которые представляет стиль публичных разоблачений «бурбакизма», прозвучавших в дискуссии о проблемах преподавания функционального анализа в НГУ. Этот стиль я охарактеризовал как «поносный», имея в виду все многообразие оттенков богатого русского слова. Некоторые участники дискуссии гадость почувствовали, но должным образом её не квалифицировали и нужного ответа не дали.

Храм науки — не дом терпимости. Пришлось вмешаться, чтобы разъяснить читателям порочность поверхностных суждений, пропитанных несправедливостью не только по отношению к таким замечательным людям, как Евклид и участники проекта Бурбаки, но и к тем, кто указанным мастерам математики благодарен и учится у них. Как собеседников и адресатов своей апологии Евклида я прежде всего имею в виду молодых людей с недостаточным опытом. Не забывал я и о Владимире Игоревиче Арнольде, чьи благородные боль и страсть защитника науки и образования от обскурантов иногда играют последним на руку, давая оружие людям некомпетентным и/или злобствующим, каковых не счесть всегда было, есть и будет.

Представим себе на минутку, что у меня не было бы отзыва автора предисловия к шестому изданию книги «Колмогоров и Фомин», который пишет, что Кутателадзе антибурбакист, а обвинения в «бурбакизме» звучали из уст заведующего кафедрой математического анализа. Кто бы читал курс функционального анализа на следующий год? Или еще пример — кто-то из молодых разделяет аналогичные моим воззрения и читает по моей книге лекции, а начальник этого молодого человека преследует с тем же набором аргументов, каковые против меня выдвинуты. Что ждет такого молодого человека?

Нельзя игнорировать опасный стиль инвектив и дацзыбао, который использует слова «Бурбаки» и «бурбакизм» также, как во времена Лысенко говорили «Мендель» и «вейсманизм-морганизм» — в качестве жупела и дубины: «Ату его — он бурбакист! Он против Колмогорова!». При этом задача разобраться в стиле Евклида и его отличиях от дурного «бурбакизма» в преподавании даже не формулируется. Научная дискуссия подменяется огульным навешиванием ярлыков на своих коллег, голословными обвинениями в мелкотемье, изоляционизме, местничестве, поддержке «хилых» теорий и диссертаций.

Не повезло с объектами атаки. Разоблачение ретроградов и антиколмогоровцев не состоялось. А как быть гипотетическому молодому человеку? Тот ведь не сможет вытащить из своего стола положительные отзывы представителей школ Колмогорова и Фихтенгольца и будет беззащитно съеден начальником под мерный приговор вредоносному «бурбакизму».

Против нападок на стиль классика нашей науки мною писана «Апология Евклида». Рассказик про историю учебника показывает истинную цену обвинений в «бурбакизме». Зрелых мужей науки банальности, глупости и базар не достают. Вместе с тем надо понимать, что не у всех накоплены научный багаж и серьезная репутация, есть полемический опыт и готовые наборы нужных справок, рецензий и друзей для того, чтобы противостоять огульным обвинениям. Поэтому уместно рассказать молодым людям каким трудом достаются серьезные вещи и как просто и легко подвирать и подтасовывать.

Природа демагогии, её источники и приемы не меняются веками — к ней охотно прибегают при желании выбить себе местечко, удержаться на плаву или конкуренту ножку подставить, а чаще просто для того, чтобы прикрыть ширмой искателя истины и борца за чистоту науки свои вполне обыденные и приземленные слабости и амбиции. Материалы дела Лузина и августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года дают тому классические примеры. Да и из новосибирских эпизодов борьбы за лидерство с помощью очернения и топтания конкурентов можно немало поучительного почерпнуть. Ничего особо нового в этой сфере в России не появилось. Цели демагогии и её поносный стиль не изменились ни на йоту.

В общественную жизнь нашей страны нельзя допустить и намека на атмосферу публичных разоблачений, охаивания научных школ и навешивания ярлыков. Любые поползновения к этому должны и будут получать отпор в момент возникновения. Разоблачение «бурбакизма» в курсе функционального анализа НГУ — бледненький фантом лысенкоизма. Лысенкоизм гикнулся в ХХ веке, его хилый фантом окочурился при рождении.