Михаил Алексеевич Лаврентьев скончался 15 октября 1980 г. в Москве.
Хоронили его в Новосибирске на девятый день 24 октября в ужасно промозглый
пятничный день.
Время в стране и научном мире было довольно сумрачное. Шли
последние годы правления Брежнева. В главном политическом
идеологическом рупоре того периода — в журнале «Коммунист» —
в 1980 г. появились две контраверсийные, если не тенденциозные,
статьи Н. П. Дубинина
«Наследование биологическое и социальное» в № 11 и
Л. С. Понтрягина
«О математике и качестве её преподавания» в № 14. Обе статьи вызвали
бурю в научном мире страны.
В первой из них утверждалось, что
«главным критерием оценки философской значимости теоретических работ
является их идейная направленность, чистота классовых,
мировоззренческих и методологических позиций».
Статью Л. С. Понтрягина автор позиционировал следующим
образом: «Нужно признать — и я об этом заявлял (см.
„Успехи математических
наук“ том 33, вып. 6 (204), 1978, стр. 21),
— что „некоторые дела в области математики сильно запущены
из-за нашей собственной беспечности и непонимания
происходящего“». В частности, автор в статье прямо задевал
С. Л. Соболева и Л. В. Канторовича. Стоит подчеркнуть, что
это сочинение было снабжено редакционным комментарием, где для
непонятливых объяснялось:
-
«...автор прав, решительно выступая как против
чрезмерного увлечения абстрактными построениями не только в
преподавании математики, но и в ней самой, так и против
псевдонаучных спекуляций в связи с ложным толкованием еe
предмета.
- Некритическое усвоение
зарубежных достижений на относительно новых ветвях математики,
гипертрофирование общенаучного значения этих достижений стали
приводить к неверной оценке значения многих результатов
математических исследований, в ряде случаев к идеалистической
трактовке сущности предмета данной науки, к абсолютизированию
абстрактных построений, умалению гносеологической роли практики.
Излишнее увлечение абстракциями теоретико-множественного подхода стало
неверно ориентировать творческие интересы студенческой и научной
молодежи».
Неспокойная обстановка была и в Сибирском отделении. Г. И. Марчук в
1979 г. стал председателем Государственного комитета по науке и технике
СССР (в ранге заместителя председателя Совета министров СССР). Новым руководителем СО АН СССР
был избран В. А. Коптюг, незадолго до того ставший академиком,
не имевший большого опыта управления и ещё не пользовавшийся особым
авторитетом у академиков первого призыва Сибирского отделения.
Негативных последствий сочинений в «Коммунисте» он, судя
по его поступкам, не предвидел.
М. А. последние годы жизни весьма переживал своё отстранение
от руководства Сибирским отделением, ощущал себя в Москве не у дел и
подумывал о возвращении в Новосибирск. Правда, здоровье его в это
время стремительно ухудшалось. Ему временами начисто отказывала
память. Мне довелось с ним встречаться в 1979 г. у нас дома и на
пятидесятилетии Ю. Г. Решетняка. Тягостно было наблюдать этот
удивительный и страшный эффект, когда М. А. из блестящего и
мудрейшего человека, каковым я его видел и знал с 1961 г.,
мгновенно превращался в забывшегося и теряющего связь с реальностью старца.
На траурную церемонию прощания с М. А. в Доме учёных от
Президиума АН СССР прилетел академик-секретарь Отделения энергетики
Валерий
Иванович Попков. Выбор этого
кандидата был удивительным, если не сказать большего. Казалось, что прощаться с
М. А. должны были более близкие ему люди из руководства академии. Правда,
президент АН СССР
Анатолий Петрович Александров и большинство членов Президиума были
уже немолоды. Странно было и отсутствие Марчука, хотя это
можно объяснить его правительственными ограничениями.
После панихиды Попков и отец пришли к нам домой, где
пообедали и весьма прилично помянули М. А. сибирской водкой. Из
окна нашей квартиры было видно, как гроб с телом М. А. отправили в
последний путь в сопровождении огромной пешей колонны жителей
городка. Попков выразил желание посетить
Институт теплофизики перед
поездкой на кладбище. Отец был сильно опечален кончиной М. А., устал
и сказал, что Попкову всё покажут без него. Он попросил меня
встретить Попкова после визита в институт и проводить на кладбище.
Попков оказался мужчиной крепким и задержался в Институте теплофизики
больше, чем можно было.
Подъехав к входу на
Южное кладбище и выйдя из служебной
машины отца, мы столкнулись с Верой Евгеньевной, вдовой М. А., и
Михаилом Михайловичем, сыном М. А., покидавшими кладбище. Мне
стало страшно неловко. Попкову в состоянии легкого подшофе
всё было нормально. Он присоединился к Лаврентьевым как ни в чём не
бывало и поехал на поминки, ну а я вернулся домой с ощущением стыда...
На следующий день в Институте математики провалили кандидатскую диссертацию
будущего филдсовского лауреата
Ефима Исааковича Зельманова. Такие были времена. Так в Академгородке попрощались
с Михаилом Алексеевичем Лаврентьевым.
© Кутателадзе С. C. 2020