На одном из форумов сети была упомянута заинтересовавшая меня по названию публикация. Её поиск привёл к журналу «Философия науки», что расстроило само по себе. Дело в том, что мне довелось напечатать в этом издании пару заметок по поводу его многочисленных публикаций, посвященных откровенно лженаучным теориям сибирских философов. Невозможно забыть ни открытие нуля в конце XX века, включенное в Отчет Сибирского отделения РАН, ни Ахиллеса, который перманентно прыгает через черепаху в Новосибирском академгородке. Статейка, что я искал, оказалась вздорной. Товарищи и коллеги не раз уговаривали меня не думать, что халтура — это типичный уровень публикаций сибирского философского журнала. Для поиска положительных эмоций и облегчения души я решил просмотреть последний номер журнала, выложенный в сети, — это оказался финальный четвертый выпуск тома за 2008 г.
Сначала мой взор приковала статья главного редактора журнала А. Л. Симанова — третья часть его весьма объемистой программной статьи с сомнительным названием «Метафизические основания представлений о пространстве». Впечатлили претенциозные подзаголовки последних двух опубликованных частей: «Метафизика, математика, физика» и «Метафизика, методология, физика». Столь масштабные сочинения пропустить было нельзя. Правда, А. Л. Симанов известен мне не только как главный редактор этого журнала, но и как соавтор лженаучных опусов. Больших откровений от него я не ожидал и не ошибся. Оказалось, что сочинение представляет собой набор довольно общих мест о взаимоотношении философии и воззрений физики и математики на проблему пространства. В частности, третья часть статьи посвящена по словам автора обоснованию тезиса, «согласно которому основной метод формирования метафизических оснований и представлений в фундаментальной физике — аксиоматический». Автор честно отмечает, что пропагандируемый им тезис отметали такие люди, как Эйнштейн и Фейнман. Однако он указывает в списке литературы как противовес сочинение Боголюбова с соавторами об аксиоматической теории поля. На самом деле, первые два теоретика и третий говорили о разных подходах к аксиоматике, чего автор просто не замечает. Боголюбов и соавторы интересовались тем, что сейчас называют «обратной математикой», то есть поиском аксиом, из которых выводятся содержательные утверждения. Они пишут о задаче «отобрать и четко сформулировать заслуживающие доверия свойства формального аппарата» и об «индуктивном происхождении основных постулатов». Сам же Симанов понимает аксиоматический метод в традиционном формально-логическом плане: «Природа в физической картине мира отражается в виде системы теоретических понятий, принципов и законов, опирающихся на аксиоматическую базу. В свою очередь, сами аксиомы опираются на систему понятий, кажущихся элементарными, очевидными, далее не определяемыми, в итоге — метафизическими».
Старомодность и нищета идей Симанова отражены в списке цитированной литературы, в котором самая свежая из работ датирована 1982 г. и не относится прямо к философии. Зато я узнал, что «физическая картина мира представляет собой комплекс теоретических моделей, концепций, имеющих мировоззренческое и методологическое значение и выходящих за рамки экспериментальных возможностей науки на данном этапе её развития». Автор атрибутирует это научное откровение сочинению под звучным названием «Марксизм-ленинизм и современная естественно-научная картина мира», вышедшему в свет аж в 1968 г.
Статья А. Л. Симанова подтолкнула прочитать и остальные сочинения, опубликованные в том же выпуске. Я очень надеялся найти что-нибудь достойное внимания и способное вернуть должное уважение и к авторам журнала, и к его редколлегии. К сожалению, мне крупно не повезло — надежды не оправдались и все публикации этого выпуска оказались малоудачными.
А. В. Волков в статье «О человеческом измерении научного познания» проводит длинный и глубокомысленный анализ, чтобы заключить: «Подведем некоторые итоги. Тезис о том, что научное знание характеризуется объективным отражением действительности в понятиях и законах, справедлив. Справедливо, однако, и то, что само это объективное отражение выступает отнюдь не как самоочевидная фиксация преднайденной реальности, а как результат напряженной, ответственной работы сознания». Автор из скромности умалчивает об ответственной работе собственного сознания и заключает, что «релевантная научному познанию форма субъективности должна включать, как нам кажется, понимание человека как существа трансцендирующего, снимающего в экстатическом порыве наличные пределы, конечные определения мысли». Впасть в экстаз, неутомимо трансцендируя и снимая все до последнего пределы, мне однако не удалось...
В статье «Философский метод и проблема научного языка в исследованиях сознания» С. Р. Аблеева меня пытаются убедить в том, что «не случайно в ХХ столетии философы, физики и психологи обращаются к ненаучным формам знания — эзотерической метафизике и религиозно-мистической мысли Востока, в которых некоторые рационалисты стали усматривать немалый эвристический потенциал и парадоксальную созвучность новейшим тенденциям естествознания. Более того, взаимодействие науки, религии и эзотерических знаний начинает расцениваться в качестве нового „антропокосмического союза“ познавательной мысли». Автор учит: «Сближение научного и ненаучного знания предстает в качестве существенной черты постклассической эпохи» и развивает эту эпохальную мысль.
Статья И. И. Литовки «История протонауки и теоретические модели развития науки» показалась мне наиболее безобидной во всем номере, так как посвящена человеческому измерению науки. Подчеркивать преемственность знаний, не забывать исторические корни науки — важные элементы мировоззрения учёного, и методологические статьи на эту тему могут быть востребованы. К сожалению, положительные моменты статьи дезавуируются откровенной глупостью. Например, автор пишет: «Вряд ли кто-либо возьмется утверждать, что современная научная методология, являющаяся основой современного естествознания, древнее „Нового Органона“ Фрэнсиса Бэкона». То есть к современной методологии науки, по мнению автора, не имеют отношения ни Архимед, ни Евклид, ни да Винчи.
В другом месте автор пишет: «Математизация естествознания, идущая по нарастающей, влечет за собой повышение уровня абстрактности естествознания, а сама математика настолько усложнилась, абстрагировалась и обросла собственным громадным аппаратом, что полностью теряет связь с действительностью». Математики считают совершенно иначе. Можно было бы их уесть тем, что философское понимание автора существа математики недоступно профессиональным математикам. К сожалению, автор напрасно демонстрирует свое владение тайнами современной математики, упражняясь в переводе числа 45 в двоичную систему столбиком. Ни один профессиональный математик такой ерундой свою статью в научном журнале не украсил, а украсил бы — ни одна редколлегия статью не напечатала.
Статья Е. В. Борисова «Дистинкционистское понятие категории у Г. Райла» оказалась достаточно информативной, так как мне не приходилось сталкиваться с различными осмыслениями понятия философской категории. Но и здесь автора заносит в бессмыслицу — он пишет: «действие человека не может состоять в каузальном отношении с агентом этого действия». Людей с такой особенностью поведения я знаю, но их немного. Трудно поверить, что эту фразу видел кто-нибудь из независимых экспертов.
Статья А. Ю. Сторожук «Объективное и субъективное в восприятии пространства» оставила ощущение неловкости. Автор пишет: «как материалистам хотелось бы принять на веру объективность пространства, но имеем ли мы для этого достаточные основания? Под объективным мы будем понимать реально существующее». Наверное, автору показалось, что она точно определила используемые понятия. Никто на это заблуждение её внимание не обратил. Чуть ниже автор пишет, также не задумываясь о содержании написанного: «Уверенность в существовании большинства объектов в обыденной жизни возникает благодаря непосредственному восприятию». Все же я думаю, что автор уверена в существовании Антарктиды и обратной стороны Луны. Рассуждения автора о восприятии кривизны пространства кажутся не только сомнительными и наивными, но и малоуместными в журнале, посвященном отнюдь не физиологии человека.
Статья Д. А. Севостьянова «Иерархические и инверсивные отношения в структуре активности человека» поражает наукообразием на ровном месте. Кого не изумят такие откровения: «В иерархических социальных системах связь между уровнями иерархии имеет, как правило, двусторонний характер: сверху вниз идут распоряжения (именно их обычно изображают на схемах стрелками, обозначающими подчинение, снизу вверх идет информация (донесения и отчеты). Так, в любом коллективе успешность руководителя базируется на его умении выслушать подчиненного. Релевантная информация — основа любого адекватного руководящего решения». Оказывается, до прошлого года никто и не знал, что «решения руководителя (управляющего звена иерархии) в значительной мере зависят от той информации, которую поставляет нижележащее звено. Подчиненный определенным образом управляет поведением руководителя, предоставляя ему, тенденциозно и избирательно, ту или иную информацию».
Наконец, обратимся к последней статье выпуска. Это работа Э. А. Еганова и О. Б. Соловьева «Неклассические идеалы рациональности в науках о Земле». Не буду вдаваться в эти идеалы, прояснившие авторам «объективные причины формирования неклассических представлений в геолого-географическом цикле наук, позволяющие раскрыть феноменальность „естественности“ в предметной реальности научного исследования». Авторы без ложной скромности отмечают, что их подход «сразу же выводит философа науки на более широкое поле рассмотрения вопроса, включающее в себя и естественный объект учёного, и науку, и всю культуру в целом».
Я просмотрел последний доступный в сети выпуск периодического издания «Философия науки», несущего гриф Сибирского отделения Российской академии наук. Радости мне это занятие никакой не доставило. Неприятно видеть в списке членов редколлегии этого издания несколько имен уважаемых мною учёных.
Скудоумие и велеречивость — шерочка с машерочкой.
24 октября 2009 г.
| English Page | Russian Page |